Большинство палат были достаточно просторны и рассчитаны на пять-шесть пациентов, но две, по краям отделения, одиночные. Одна из них была предназначена потенциально буйному пациенту, а другая — моему собеседнику. Четыре гладких стены, высокий потолок, зарешеченное окошко… ничего кроме кровати и маленькой тумбочки здесь не было, разве что на подушке лежала еще карманная библия, из-за которой я, собственно, и сравнил эту комнатушку с кельей.
Больной очевидно заметил, как я осматриваю его невольную обитель и сказал:
— Лучше всего мне всегда думалось в ванной. Я полагал будто это потому, что только туда я не брал с собой гаджеты, но тут гаджетов нет, а думается все-равно как-то не очень. Наверное, дело было все-таки в тишине, теплой воде, ее мягком плеске и бликах. Местный душ, конечно, ни в какое сравнение не идет.
— А как вы здесь оказались? — задал я тогда вопрос чуть более умный, чем предыдущий.
— У вас же есть моя карта, прочтите, а мне стыдно рассказывать, — сухо отозвался он.
На вид лет тридцати-тридцати пяти, нечёсаный, небритый, в мятой одежде и тапочках на босу ногу, он выглядел, как и все здесь, крайне неопрятно, однако что-то в его облике, — толи снисходительная или с хитринкой улыбка, толи чуть насмешливый, но добродушный взгляд, — позволяло воспринимать это как творческую неряшливость, а не как нечистоплотность. Пожалуй, он даже располагал к себе, а не настораживал, как остальные пациенты.
— Там написано паранойя, нездоровая подозрительность к мобильным устройствам и бредовая идея о некоем цифровом боге, от которого зависит будущее человечества и всего мира.
— Хм, а звучит не так уж и стыдно, — задумчиво протянул он, — странновато немного, но даже занятно… И все-таки, за время, проведенное здесь, я многое осознал и думаю скоро отсюда выйти.
— К сожалению, это не мне решать, — по-своему понял я его слова.
— Я в курсе, — ехидно заметил он, а потом вновь перевел взгляд на кусочек неба за окном и чуть изменившимся голосом, словно что-то пророчил или цитировал, добавил, — ударит молния обратно в небеса и перестанут стены быть преградой.
Я почему-то подумал, что это строка из библии.
— Нашли успокоение в обычной религии? — созрел я наконец до хорошего вопроса.
— Не совсем, хотя… библия призвана дать нам некую картину мира, — задумчиво протянул он. — Люди часто поминают мировоззрение, ценности, принципиальные позиции, отношение к судьбе и случаю, смысл жизни, но… Вы когда-нибудь задумывались, какого ваше действительное мнение обо всем этом? Какова ваша картина мира? Не ситуативная, не религиозная, не спущенная сверху в виде норм морали и права, а вообще. Ваша.
