— Изгнание! — объявил шаман. — Ты видишь, Атига, тебя по-прежнему все уважают и не желают тебе смерти. Но люди считают, что Жадность должна быть наказана. Ты должен покинуть Остров завтра до захода солнца. Пусть духи помогут тебе выжить и найти племя, которое примет тебя в свои ряды. Это очень трудно. Поэтому ты имеешь право оставить здесь жену и детей. Мы будем заботиться о них, как обо всех других членах племени. Люди помогут тебе собраться в дорогу.
— Мне не требуется ваша помощь! Я не хочу принимать никакой помощи от людей жестоких, непомнящих добра! Я рад, что ухожу из вашего племени, я не хочу больше жить с такими людьми! Я не буду ждать завтрашнего вечера, я уйду прямо сейчас, вместе со своей семьёй!
Атига повернулся и побежал к своему дому. В тягостном молчании мужчины стали расходиться.
Ния перебирала свои вещи, когда Забда вошёл. Она бросилась к нему, прижалась, по щекам её текли слезы.
— Что ты делаешь, жена?
— Ищу, что бы подарить жене Атиги, нужное и нетяжёлое. Им предстоят трудные времена.
— Ты уже знаешь?
— Плохие вести разносятся быстрее, чем хорошие. Я придумала! Я отдам им свои иглы и нитки — это очень важные для женщины вещи, и в пути их не добудешь.
— Ты правильно поступаешь, жена. Иди, попрощайся с ними, а то Атига в такой ярости, что собрался уходить прямо ночью.
Он развёл поярче костер, растянул на кольях сеть и взялся штопать дыры — работа лучше всего излечивает от дурного настроения.
Александр проснулся ещё в темноте. Небо лишь чуть посветлело на востоке. Он выкурил две сигареты, прежде чем смог отделаться от чувства присутствия на суде племени. «Как жестоко, — думал он, — но, с другой стороны, справедливо! Если бы такие законы были до сих пор, наверно на земле всё было бы по-другому». Он ещё посидел на берегу и пошёл досыпать.
Наутро зной дал себя почувствовать сразу с восходом солнца. К полудню жара стала нестерпимой. Поэтому Александр прекратил и без того вялую работу за час до обеда и отправил всех купаться. За стол все сели освежённые, с повышенным аппетитом.
Александр допивал чай с сигаретой в тени столовой палатки, когда подъехал Наумов на своей машине, а за ним микроавтобус. Из автобуса высыпали японцы, восемь человек, все с фотоаппаратами. Из машины вышли Наумов с пожилым сухощавым европейцем, одетым несколько странно: в коричневом костюме, соломенной шляпе и шлепанцах на босу ногу. Александр попросил повариху Галю заново накрыть стол и подошёл к прибывшим. Японцы выглядели уставшими, но обязательная улыбка присутствовала на их лицах. Наумов кратко всех представил. Знакомые с весны доктор Окимура-сан и доктор Сосэки-сан, ещё два профессора и четверо студентов-археологов, среди них девушка. Их имена Александр с первого раза не запомнил. Японцы кланялись и раздавали визитки. «Европеец» сам подошёл, подал руку:
