— Скажите, Александр Владимирович, если это, как вы только что объяснили, древняя пищевая свалка, а по-русски помойка, тогда почему слой называется культурным? Я понимаю, была бы свалка картин, икон, развалины храма — тогда можно было бы назвать это культурным слоем. А здесь, знаете ли, нужно вводить новый термин — «бескультурный слой».
Или:
— Какой смысл фиксировать местоположение всех находок в мусорной свалке? Ведь «свалка» — по определению «беспорядок», «хаос».
И таких вопросов в голове философа возникало множество. На одни Александр отвечал шуткой, на другие давал подробные объяснения. Были и такие, которые ставили Александра в тупик, и он отсылал Петра Ивановича за ответом в Наумову. Например, Александр не смог ответить, как подсчитывается калорийность животных, остатки которых изымаются из древней свалки:
— Ну, как вы считаете количество мяса моллюсков, понятно: одна ракушка — один моллюск. Но как вы подсчитываете количество рыб или, например, оленей: один позвонок — один олень, одно ребрышко — одна рыба? Сколько их там, у оленя, позвонков?
— К Наумову? Конечно! Мне даже известно, что он ответит. Я ведь все его статьи читаю, которые касаются экономики древних обществ. Это наш старый спор. Через это мы и познакомились.
— Расскажите, — попросил Александр.
— Я принимал у него экзамен по марксистско-ленинской философии, кандидатский минимум. И представьте, он осмелился вступить со мной в спор! Я тогда уже профессором был, но молодым, с амбициями. Конечно, задело меня. Но спорил Алексей так аргументировано! Конечно, его доводы противоречили основам марксизма, но чем-то он меня подкупил, видимо тем, что для него истина была дороже положительной оценки. Поставил я ему «четыре». А потом Алексей пригласил меня на застолье по поводу защиты кандидатской. Так и подружились. Но спорим до сих пор.
— Интересно, он мне никогда о вас не рассказывал, хотя мы с ним тоже довольно давно дружим, — сказал Александр. — В чём же заключается предмет вашего спора?
— В последнее время мы расходимся во взглядах на причины культурных изменений в обществе. Алексей во главу угла ставит экономику. Я же считаю, что всему виной мировоззрение. Если меняется мировоззрение общества, меняется и его культура.
— Вы знаете, — ответил, поразмыслив минуту, Александр, — я бы, наверно, принял сторону Наумова.
— Конечно, я и не сомневался! Ведь вы же материалист, как и все археологи.
— А вы, интересно, кто, если являетесь профессором марксистско-ленинской философии?
