— Мама, а скоро немцев, барона и Стеценко Красная армия прогонит? Я в школу хочу! И козочку нашу, Белочку, надо спасать!
— Дочка, тише! Хочешь, чтобы тебя атаман услышал?
— А он сейчас вместе с Торцевым в своей избе сидит и нас не слышит! Я сама видела! Скоро наши солдаты придут? Ведь Красная армия всех сильней!
— Не знаю, Анечка, не знаю!
Момент для вмешательства был просто подходящий, и Саша открыл со скрипом калитку. Девочка с радостью закричала «Ура!», увидев красноармейца в пилотке со звёздочкой и с пистолет-пулемётом в руках, а в глазах её мамы отразился страшный ужас. Аня мёртвой хваткой вцепилась в рукав гимнастёрки, так что бывшему студенту пришлось её подхватить, чтобы поскорее занести в дом, попутно прикрывая её рот свободной рукой. Женщина, всё ещё страшно напуганная, прошла за ними. Она по-прежнему так ничего и не могла сказать, только всё всхлипывала и всхлипывала. Впрочем, рассказ девочки очень быстро прояснил ситуацию.
Десять дней назад в деревню заявился передовой отряд моторизованных частей гитлеровцев. Они отметились «всего лишь» тем, что изнасиловали молодую школьную учительницу с одной из старшеклассниц, избили пожилого колхозника и забрали всю ту живность и еду, которая попалась им на глаза. Всё было проделано с такой быстротой, которая выдавала богатый опыт в такого рода злодействах. Но в полной мере беда пришла, откуда не ждали. Деревенский плотник Стеценко неделю спустя вдруг объявил себя «атаманом» и установил свои собственные порядки, возгласив, что действует во имя немецкого барона фон Бергманна! Опорой ему служили шестеро подручных, которые уклонились под разными предлогами или скрывались от призыва в Красную армию, — на селе спрятаться и переждать опасное время не так уж и сложно. Местные только удивлялись: как такое могло прийти в голову весьма недалёкому плотнику и что это за барон такой? Но хлебнувший на радостях самогона «помощник атамана» уже вечером того дня выболтал всю подоплёку происходящего, которая оказалась сколь невероятной, столь и реалистичной.
Эту часть печальной истории рассказала уже мать Ани, немного пришедшая в себя. Долгое время в деревне жил пасечник Андрей Горцев, тихий такой мужчина лет под шестьдесят. Говорил он с заметным акцентом и как-то иначе, чем остальной люд, но в пчеловодстве разбирался знатно, и никто не сомневался, что живёт он своим честным трудом. Работал единоличником, тихо, не шиковал, хотя доход у него имелся, и, по слухам, он где-то схоронил кубышку с золотыми царскими червонцами. Но батраков не держал, всё делал сам, все налоги с хозяйства платил, так что ни фининспектор, ни даже оперативный уполномоченный НКВД к нему претензий не имели. Иногда в правлении колхоза Горцев просил, чтобы ему помогли с ульями или ещё с чем серьёзным, рассчитываясь первоклассным мёдом, а Стеценко нередко приходил к нему участвовать в тех работах.
