Великолепное чувство собственной исключительности… И постоянный страх вновь оказаться среди тех, кто не отмечен ее печатью. Очень реальный страх. К окончанию школы он принял облик нескольких сельских математиков, у которых почти все выпускники из года в год успешно справлялись с трудными конкурсными задачами, оттесняя других абитуриентов и приводя в горестное недоумение Академию педагогических наук, которая никак не могла объяснить такой феномен.
Юрчиков не дал оттеснить себя и этим феноменальным конкурентам на вступительных, экзаменах в институт.
Его соперники неторопливо рассаживались за столами, приглядывались, обстоятельно раскладывали листки. По всему чувствовалось, что ребята намеревались расправиться с конкурсными задачами, как дома они расправлялись с березовыми поленьями: сплеча колуном — а-ах! — и разваленный чурбак разлетается плахами в стороны.
Уравнение, которое решал Геннадий, было довольно сложным: простых здесь не предлагали. В своей сосредоточенной совершенной пустоте Геннадий ощущал его отчетливой мелодией — как обычно, когда ему удавалось полностью отключиться от реального мира, войти в абстрактный мир вычислений и наглухо закрыть за собой дверь. На этот раз мелодия звучала так отчетливо, что Юрчиков мог бы напеть ее, хотя, появись у него такое желание, мотив, по-видимому, оказался бы очень странным. Это была своя, особая, ни на что не похожая мелодия, весьма немузыкальная — такими способностями Гена не обладал, но тем не менее приятная его внутреннему слуху. Он различал в этой музыке голоса радикалов — в зависимости от степени они звучали то выше, то ниже; отрицательные величины пронзительно пищали; квадратные скобки определяли такты…
Мелодия подходила к концу, когда новая волна звуков неожиданно накатила на Геннадия. Они были гораздо изящней прежних, выстраиваясь в ровный гармонический ряд. Разумеется, Юрчиков тотчас последовал за этой новой мелодией, озабоченный лишь тем, чтобы не упустить ее. Он спешил, смутно сознавая, что прошло уже много времени с тех пор, как он засел за уравнение.
«Ну, молодой человек, — услышал Геннадий как сквозь сон, — не хватит ли, а?» Листки с решением уплыли у него из-под рук, и, подняв голову, он встретился со взглядом экзаменатора — немолодой дамы, на полном добром лице которой без труда можно было прочитать ее сочувственно-ироническое мнение о возможностях Гены Юрчикова. Все с тем же выражением дама пробежала глазами листки, поморщилась: «Почему вы отказались от верного решения?» — «Оно — некрасивое…» — пробормотал Юрчиков. «Но ваш вариант ошибочен». — «Я докажу…» — «Пожалуйста. Идите к доске».
