— Тьфу ты, гадость какая, — сморщился он, брезгливо вытирая ладонь о брюки. Некоторое время провел возле клумбы на корточках, притрагиваясь к лепесткам сучком, а затем, осмелев, пальцем, строя различные предположения о внутреннем устройстве странных цветов и совершенно забыв о деле, которое привело его сюда. Наконец, вспомнив, решительно обломил один из них, выбрав поплоше, сунул в планшетку. Потом огляделся вокруг — поискал следы. Ничего. Сходил на вокзал, возле которого старухи шеренгой продавали букеты, заглянул в их корзины. Все не то: георгины, пионы да гладиолусы. Поинтересовался: не торговал ли кто позавчера необычными цветами? Нет. А вчера? Нет.
Вот и все, что успел он сделать. Об этом и доложил капитану. Тот хмуро напомнил:
— Шесть дней вам осталось. Давайте опять к Билибину, составьте протокол. Походите по своим бандитам, может, нащупаете. Шесть дней осталось.
И словно бы ненароком подвинул локтем все те же папки с материалами по участкам. Тут Александр Иванович заволновался всерьез:
— Да что случилось-то, хоть объясните. Никогда такого не было!
— А то случилось, товарищ лейтенант, что отделение наше позорить не позволим! В управлении уже знают, интересовались: что за участковый, если вам приходится из управления о нарушениях сообщать? Ясно теперь?
Вот теперь Калинушкин все понял. «Накляузничали! — с горечью думал он, выходя от начальника и вытирая ладонью мокрую шею. — Конечно, раз в область сообщили… Насчет пенсии капитан, конечно, хватил. Не могут за такое уволить. А образование? Восемь классов. Вот и скажут: сколько образованных вокруг, что вы его держите с восемью классами? Опять же, капитан много раз предупреждал об озорстве, это верно. Значит, могут сказать, не справляюсь… Сторож я, что ли, цветы караулить? Мое дело расследовать, нарушителя найти».
А как его найти? Если б не цветы, другое — тогда ясно: он направился бы к Петьке, или к Павлову, или еще к кому-нибудь из забулдыг, которые у него на особом учете состояли на прежнем участке и на которых он даже особый график составил, чтобы предупреждать нарушения. Правда, графиком пользоваться Калинушкину не пришлось. Сослуживцы, которым он принес расчерченную тетрадь, сначала ничего не поняли. Александр Иванович объяснил:
— Здесь по годам — какие нарушения были у меня на участке, здесь — кто нарушители. Причины. Место. Год рождения. Сведения: родители, дружки… Тут — что с ними дальше стало; которые уехали — у соседей справки навел, точности, конечно, нет. Теперь так: у каждого своя линия выходит. Вот. Тут они пересекаются. Что же получается?
