— Вот этот строился, когда набережную клали. Вот этот. И этот тоже. Разве на все цементу хватит?
Вернувшись с юга домой, Калинушкин взял да и написал в Академию наук: мол, люди вот что говорят, а бетон и впрямь один песок, это я лично проверил.
Из академии ему ответили, что проблема, к сожалению, не решается так просто, и привели доказательство: явление это наблюдается не только на Черном, но в еще больших масштабах и на других морях планеты. Такое разъяснение не отвергало, а подтверждало мысль Александра Ивановича: на других морях возможности другие, там из казенного бетона небось целые дворцы строят. Об этом Калинушкин вновь написал в академию: раз начатое он привык доводить до конца. Полгода переписывался, даже как-то в отпуск ездил лично объясняться. И ученые с ним согласились, только сказали, что ему следует обратиться в свое ведомство — в ОБХСС. Александр Иванович и обратился бы, да некстати проговорился на службе о своих отношениях с Академией наук. Его тотчас на смех подняли: давай, пока не поздно, в профессора иди, будешь Ярцевск от моря защищать. И начальник при случае упрекнул:
— Вы, Александр Иванович, прежде у себя на участке порядок наведите, а потом уже на морях-океанах…
Новому назначению Александр Иванович обрадовался, хотя никаких преимуществ оно не давало, если не считать возможности общаться с неведомым и, судя по всему, прекрасным миром, каким представлялся Калинушкину городок, возникший у него на глазах: величественные здания с тенистыми сквериками подле них, улицы-газоны, вдоль которых стояли сверкающие легковые автомобили. На первых порах лейтенант, вступая в определенные службой отношения с обитателями этого нового для него мира, несколько терялся: с ними легко было попасть в неловкое положение. Александр Иванович надолго запомнил, как оконфузился однажды. Зашел он тогда в дом к гражданину Соловьеву. Хозяина не оказалось, говорил с женой. Женщина культурная, уже в возрасте. Объяснил: так и так, пора бы прописаться, полгода живете без прописки. Недели через две снова наведался — проверить. Застал самого. Калинушкин ему сказал:
— На прошлой неделе был у вас насчет прописки…
— Ничего не знаю…
Наверное, важной птицей был хозяин — держался солидно, лейтенанту трудно было перед ним подчиненным не выглядеть.
— Ну как же! Я еще тут с женщиной разговаривал. Такая чернявая, пожилая… Женой вашей назвалась.
Дверь распахнулась, и Калинушкин прямо обомлел: вышла к ним женщина вроде та же, а вроде совсем не та — молодая, румяная, рыжая. Вышла, сунула под нос паспорта и давай отчитывать:
