Больше всех новые возможности воодушевили исследователей термоядерной энергии. Двадцать лет маленькими шажками, порой отчаиваясь, вспоминая великого Резерфорда, назвавшего вздором их деятельность задолго до того, как она началась, они приближались к великой цели — созданию мощных источников энергии, без которых цивилизация уже в недалеком будущем могла бы оказаться в тупике. Теперь великая, совсем недавно еще фантастическая цель становилась реальностью.
Результат, полученный сегодня Билибиным в лаборатории, был всего лишь узким мостиком, перекинутым между старыми и новыми представлениями и возможностями, открывшимися перед ярцевскими энтузиастами, да и то мостиком весьма шатким.
Иннокентий Павлович не обольщался. Однако он сделал вид, что разделяет общий энтузиазм, и всем, кто подвернулся под руку — подвернулось человек двенадцать, — предложил отметить успех, устроить небольшой сабантуйчик. Предложение было с радостью принято; тотчас кто-то побежал в кулинарию за шашлыками, кто-то в гастроном за вином — часа не прошло, как все было доставлено, рассовано по карманам и портфелям.
Иннокентий Павлович задерживался. Спустившись по лестнице, он увидел в вестибюле Гену Юрчикова, подскочил к нему обрадованно:
— Ты с нами?
— Нет, — ответил Геннадий, глядя поверх Билибина.
— Постой, — спохватился Иннокентий Павлович. — Я слышал, ты уходишь?
Геннадий еще выше вскинул голову, словно пересчитывал ступеньки лестницы и теперь добрался до самых верхних.
— Мы с вами, по-моему, уже все обсудили.
— Да, припоминаю… действительно, — несколько растерялся Иннокентий. — В самом деле уходишь? Куда?
— Так, в одно место. Самостоятельная работа. Новая… В общем, интересно.
— Ну, рад за тебя. Очень. Давно пора. И как только тебя Соловьев отпустил?
— У нас с ним особые отношения. — Геннадий теперь улыбался откровенно насмешливо. — Он меня и устроил.
— Полна чудес неведомых природа, — вздохнул Иннокентий, не замечая отчужденности Юрчикова.
— О-а, а-а, а-а! — под окном заорали дружно, натренированными альпинистскими глотками, прихлопывая по губам ладонями. Здорово получалось. — Ин-но-кен-тий Пав-ло-вич!
— Побегу. Счастливо тебе, милый. Мы еще встретимся, конечно. Я в тебя, старик, очень верю. — Билибин обнял Геннадия, тот стоял столбом, не шевельнулся. — А может, махнем с нами, а? Вроде проводов получится.
Юрчиков обмяк, заморгал беззащитно:
— Не могу. Честно.
Иннокентий Павлович еще раз обнял его и поспешил к друзьям.
