– Саблезубая рысь? С гривой? – удивилась Маша. Она увлекалась биологией с четвертого класса, но такого зверя не знала.
– Наш предок, Гривуха, – с достоинством ответила тетя. – Читай же!
Девочка перевернула несколько страниц – тяжелых, шершавых, цвета кофе с молоком, – и присмотрелась к буквам. Еще со времен Как-о-Дума, с Академии Сквозного Пути она знала, что только юным странникам – Сквознякам – под силу привыкнуть к новому, чем бы оно ни было – воздуху, пище, языку, алфавиту. Надо только дать себе время настроиться.
– Читай! – повысила голос тетя.
Сначала буквы и язык казались незнакомыми, потом Маша почувствовала легкое жжение в глазах, страницу заволокло туманом, и сквозь него стали проступать сначала отдельные буквы, потом они начали складываться в слова.
– «Р-ы-с-а-р-и, – заторопилась девочка. Первые слова дались с трудом, дальше она читала уже свободно. – Устаревшее рыкари, в южных областях – рыцари. Грозные дети могучего Гривухи, милостивы будьте к людям и рысям, своим слабым и неразумным братьям по крови…» Это что значит, рыцари не люди?
– Рысари – это рысари, – ответила тетя. – Читай еще!
Тетка Дарья поспешно собрала с пола раздавленный картофель в подол и заторопилась выйти. Голодная Маша с сожалением проводила ее взглядом, потом вновь опустила глаза в книгу. Похоже, с приходом тетки завтрак сам собой отменился.
– «Путь рожденных Гривухой. Мы охотимся, мы сражаемся, мы горды, сильны, отважны. Мы милостивы к тем, кто ниже нас. Наши стальные клыки, зубы и когти сильны, наши клинки…»
– Хорошо, – прервала ее Рыкоса. – Я вижу, читать ты умеешь, помощь звездного лекаря тебе не потребуется. Часовня стоит закрытая, со времени смерти моего бедного брата некому в ней просить Звезды на Горе о милости. Пусть лекарь не ест наш хлеб почем зря, у нас его не так много. Учись, дитя мое, вспомни, кто ты есть, какой ты породы. Я навещу тебя через пару дней, и лучше бы тебе не разочаровать меня.
Она вышла из комнаты, оставив Машу с книгой в руках. Лишь через полчаса после ее ухода служанки осмелились вернуться. Они поспешно навели порядок, смахнули пыль с тумбочек и столиков, под их умелыми руками засверкали изразцовые плитки. Маше подали, как и вчера, большую чашку бульона с укропом, к нему грубый черный хлеб, вкусный, с крупной желтой солью на корке, сваренное вкрутую куриное яйцо и одно моченое яблочко, рыхлое, кисло-сладкое, с толстой кожицей. Она быстро все умяла, поглядывая в книгу. Против ожидания, история рысарского рода Гривухи увлекла ее, правда, было слишком много имен. Краем уха она прислушивалась к разговору служанок.
