— Чего ты ожидала? Почему не сбежала?
— Я сбежала. Сменила имя. Просто скажи, что не нашел меня, пожалуйста. Я отдам тебе все, что у меня есть.
— Я так не работаю, Стелла.
— Ты такой же, как они… мразь, — кричит она, глядя на меня.
— Как и та мразь, которую ты обокрала? Ты украла почти миллион долларов, Стелла. Чего ты ожидала? Что ты просто уйдешь… сбежишь? — сухо смеюсь я.
— Ты больной, знаешь это? Больной на всю голову.
— А я никогда и не утверждал, что я нормальный, детка.
— Нет, ты хуже самого дьявола. Убийца.
— Прощай, Стелла, — пресекаю я ее обвинения, достаю пистолет и стреляю. Рот Стеллы открыт, слова, которые она хотела произнести, уже никогда не будут произнесены. Ее глаза широко распахнуты от ужаса и злобы.
Я оставляю тело в кустах, как они и просили.
— Готово, — сообщаю я по телефону Президенту.
— Спасибо, сынок, — слышу я и сбрасываю вызов.
Вы, наверное, думаете, что такому человеку как я, тому, кто убивает людей и тем самым зарабатывает себе на жизнь, по ночам снятся кошмары. Когда в этот вечер моя голова касается подушки, я лежу и гадаю, почему кошмары не посещают меня. Неужели я настолько долбанутый, что даже их не заслуживаю? Или все плохое, что я делаю в жизни, и есть мое наказание?
Я не поползу к нему, ни за что. Это моя мантра, которую я снова и снова повторяю про себя.
Не приползу.
Ни за что.
Почему я вообще думаю об этом? Мне не следует хотеть быть с ним.
Он плохой человек, он — зло.
Мне рассказали, что он сделал… делает… и этого вполне достаточно, чтобы любой сбежал, поджав хвост. А я все равно не могу. Даже сейчас, спустя неделю после нашего с Блэком последнего разговора, сидя на свидании я думаю о нем, хотя не слышала от него ни слова за все это время. Ему плевать на меня, может, и мне стоит прекратить думать о нем. Может быть, и мне стоит закрыть эту главу своей жизни.
Робби, улыбаясь, смотрит на меня и поднимает свой бокал с вином — его увлеченность мной заметна в каждом движении. А все, о чем могу думать я: Блэк не пьет вино. Я должна вырезать эти мысли из своей головы, удалить их, отправить в самые темные закоулки сознания.
— За тебя, — произносит он тост. Мы только что чудесно поужинали. Робби заметил меня вскоре после моего столкновения с Роджером. Лицо у меня было залито слезами, и он понял почему. Робби знает о моей дочери, он проверял информацию обо мне. Он знает всю информацию обо мне, какая только известна. И ему, видимо, все равно, впрочем,
