Я счастлива.
Потом мне становится грустно.
Я парю.
Затем падаю.
Кричу.
И плачу.
А потом вижу его — ангела, но внешне он скорее напоминает дьявола. Он склоняется надо мной, и я касаюсь пальцами его лица.
Я должна коснуться его.
Должна почувствовать.
Он вздрагивает, будто я обожгла его. Может, и правда обожгла?
Он стоит.
И смотрит.
Расхаживает из стороны в сторону.
А затем кричит.
Какой красивый дьявол.
Этот крик напоминает зов тьмы к тьме, зов одного одиночества к другому.
Не понимаю, что происходит, но мне необходимо найти источник звука. Распахнув две двери, я будто пинок в живот получаю от открывшейся передо мной картины. Девушка, в которую, как я думал, был влюблен десять лет назад. Она сидит на полу, привалившись спиной к стене, предплечье перетянуто жгутом, из руки торчит шприц, а возле ног растекается лужа крови.
Она поднимает голову и смотрит на меня, как будто узнает меня. Ее кожа вся в синяках, она жутко худая — все ребра можно пересчитать сквозь обтягивающее платье. Глаза мутные, а некогда роскошные блестящие волосы теперь кажутся безжизненными и тусклыми. Я смотрю по сторонам — остальные девчонки уже без сознания под кайфом. Я расхаживаю из стороны в сторону, пытаясь придумать, что делать. Просто оставить ее здесь? Я не знаю эту женщину, понятия не имею, кто она теперь. Но тут она бросает на меня такой взгляд, будто узнает, и из моего горла вырывается крик.
Я не могу бросить ее здесь, в прочем, бродяг я тоже не подбираю. Ее взгляд приклеен ко мне, будто она пытается предугадать мои действия. Но я знаю, что на самом деле она просто под кайфом. Что бы она там ни вколола себе в руку, это затуманило ей мозги.
Не двигаюсь, просто стою. Стою неподвижно, не зная, как поступить или какое принять решение.
Тогда мне казалось, что я влюблен, но теперь я уже не так уверен. То, что я испытываю к ней, довольно необычно. Благодаря ей я могу чувствовать, из-за нее мое сердце учащенно бьется, хотя я и не думал, что оно способно на это. Она необычная, даже необыкновенная. Странная, но красивая.
Она стонет, тем самым прерывая мои мысли о ней. Она не узнает меня, уверен в этом. Она бы сказала хоть что-нибудь, если бы узнала. Но она ни слова не проронила. Я знаю, что она может говорить, и знаю, что даже способна кричать, потому что она поворачивается к девушке, сидящей по соседству, которая как раз втыкает себе шприц в руку, и требует вернуть его ей. Соседка либо не слышит ее, либо предпочитает делать вид, что не слышит, и вводит содержимое шприца себе в вену. Роуз наклоняется вперед, слепо шарит руками по полу, пытаясь нащупать хоть какие-нибудь наркотики. Я качаю головой, не имея ни малейшего представления как же мне поступить.
