След | страница 11
— А не страшно тебе было? — спросил у меня Антон. — Ты ж белогвардейцем был?
Даже спустя целую вечность, за которую российская телега сделалась космическим кораблем, он видел разницу между нами.
— Ни черта не страшно, — ответил я. — После чужбины я спокойно бы принял и пулю.
— Ну уж! — усмехнулся он. — Это сперва-то, после чужбины. А потом? Если бы взяли тебя по новой? Думал же об этом?
— Не помню.
— А я думал, что тебя загребут, — признался Антон. — Даже мыслишка была отказаться от тебя…
Он улыбался, здоровенный, загорелый мужик, а Веры уже не было с нами. Наверное, ему хотелось облегчить душу. Живая сестра мешала бы признаться, а мертвая будто и помогала.
Детское воспоминание: по ночному поселку идут две тысячи человек с горящими бензиновыми лампочками. Страшная и завораживающая картина. Забастовка. Неизвестность. И желание выбежать из дома к тем грозно текущим огням.
Уехал Антон, и вряд ли мы еще когда-нибудь встретимся. На прощание он посоветовал пригрозить моей дочери Ирине лишением наследства, если она забудет отца. Это в нем мой тесть отозвался. Чем я могу распоряжаться? Побрякушками моей жены? Ее шубой? Или дачным домиком? Я временный владелец всех этих вещей. Они ничтожны.
Я познакомил Любу с Авророй Алексеевной. Люба — статная, сильная, большегрудая. И Аврора Алексеевна восхищенно смотрит на нее.
Когда Виташа услышал имя: «тетя Аврора», он засмеялся и спросил:
— А где дядя крейсер?
Он бесхитростно повторил Любино выражение.
Дети разрешали Авроре Алексеевне бывать у нас, но приняли ее на своих условиях, как самую младшую в нашей семейной иерархии. Однажды мы с ней собрались вечером в кино, и Любе пришлось изменить свои планы и остаться дома с Виташей.
— Не хочу с мамой, хочу с дедушкой! — закапризничал мальчик. — Мама со мной не играет!
— Дедушке сегодня не до нас, — объяснила Люба. — Он тоже хочет развлекаться. И не хнычь, а то отшлепаю.
Виташа в слезах ухватился за мою ногу. Я уговаривал его. Люба утащила мальчика в комнату и захлопнула дверь.
— Может, не пойдем? — предложила Аврора Алексеевна виноватым тоном.
— Давай завтра, — согласился я.
И мы остались с Виташей, а Люба ушла. Однако после этого она охладела к Авроре Алексеевне. Я должен был задуматься: к чему это нас приведет?
Люба заговорила о том, что скоро выйдет замуж и хочет, чтобы муж жил у нас.
Его звали Денис. Ему тридцать пять лет, лицо живое, хорошее. Не старался понравиться, но часто оглядывался на Любу. Я выпил с ним рюмку водки, вспомнил, что в годы войны был знаком с директором института, в котором он работает. Мне польстило, что этот парень знал меня как ученого. Правда, в его годы не следовало бы так критически оценивать работу всего института, как он делал.