Это открытие служит истоком нового искусства в условиях старой цивилизации. Оно сделает эпоху и навсегда останется символом славы».
Законопроект был принят палатой, но из 240 пэров Франции нашлись все-таки трое, которых не убедил Гей-Люссак: они голосовали против фотографии.
Началась широкая публикация изобретения Дагера. Араго сделал доклад Академии, в котором подробно изложил самую сущность дагерротипии, процесс дагеротипирования.
Газеты горячо восхваляли Дагера, сделавшегося в течение нескольких дней одним из самых популярных людей Франции. Его наперебой приглашали к себе те самые меценаты, у которых он год назад тщетно добивался внимания и поддержки.
Вокруг нескольких парижских витрин, в которых были выставлены дагерротипы, собирались толпы народа.
У оптиков и в аптеках нарасхват раскупались камеры-обскуры и химикалии, необходимые для изготовления дагерротипов.
На парижских улицах и площадях появились первые фотолюбители, старавшиеся сделать снимки зданий и памятников. Их окружала толпа. Газеты высмеивали их в фельетонах и карикатурах.
Открытием Дагера заинтересовалась заграница. 14 августа 1839 г. английское правительство выдало патент на изобретение дагерротипии Дагеру, а Королевское общество примерно в то же время избрало его своим почетным членом.
Весьма заинтересовался открытием Дагера австрийский канцлер князь Метерних. Еще до опубликования открытия он дал секретные инструкции австрийскому послу в Париже — как можно раньше и подробнее выведать сущность открытия, а затем командировал к Дагеру профессора физики Венского университета фон-Этингсгаузена, который достал для Метерниха два дагерротипа, подробно отписанные в венских газетах того времени:
«Оба снимка вставлены под стекло и вделаны в раму, — сообщал „Австрийский наблюдатель“.
Один из снимков — вид парижского собора и примыкающей к нему части города. В центре — готический собор (Нотр-Дам). У собора — мост через Сену. С обеих сторон видны набережные и перспективные ряды домов.
Масштаб — около одной тысячной натуральной величины. Поэтому нужно взять лупу, чтобы разглядеть подробности картины, на которой в исключительном исполнении воспроизведены мельчайшие детали окон собора, архитектурные орнаменты, едва видимые для глаза. Каждая черепица на крышах, железная решетка моста, камни уличной мостовой, — словом, мельчайшие подробности даны в таком исполнении, которое невозможно себе представить. То же самое надо сказать о свете и тени. Тут рисовальщик должен отложить свой карандаш, гравер свой инструмент и признаться, что никогда не сможет сделать ничего подобного!
