Ньепс применял в своих дальнейших опытах различные химические вещества, пока не остановился окончательно на асфальте.
Оп растворял сухой порошкообразный асфальт в лавандовом масле, получал, таким образом, довольно густой лак, которым равномерно смазывал медную посеребренную пластинку. Затем он подвергал эту пластинку умеренному нагреванию (ставил в теплое место), в результате слой асфальта располагался по пластинке равномернее, лавандовое масло поглощалось асфальтом, а асфальт прилегал к пластинке ровнее. Тщательно высушенную пластинку он помещал в камеру-обскуру для экспонирования на довольно продолжительное время (от 6 до 8 часов).
После этого на пластинке появлялось довольно мутное изображение, для окончательного выявления и укрепления которого Ньепс обмывал пластинку смесью лавандового масла с нефтью (одна часть масла и шесть частей нефти).
Обработка закапчивалась промывкой в воде.
Светлые места на полученном изображении соответствовали темным (неосвещенным) частям снимаемого предмета, темные — освещенным местам. На светлых местах обнажался и блестел металл пластинки. Желая удалить этот блеск, Ньепс применял пары йода, но это не дало благоприятных результатов.
Подвергая полученные на пластинах изображения действию кислоты, которая выедала металл на открытых, местах и не действовала на места, покрытые асфальтом, Ньепс приблизился к изготовлению подобия современных клише.
Кроме того он помещал на асфальтированную пластинку гравюру, сделанную предварительно прозрачной, и подвергал длительному действию солнечного света; затем снимал гравюру с пластинки и, обрабатывая пластинку посредством лавандовой эссенции и нефти, получал на пластинке копию гравюры.
Свой способ Нисефор Ньепс назвал гелиографией.
Этим способом в достаточной мере владел Нисефор Ньепс в тот период начала 1826 г., когда о его опытах услышали Шевалье и затем Дагер, и когда Дагер обратился к нему с письмом, в котором просил сообщить некоторые подробности успехов, достигнутых в закреплении световых изображений.
Нисефор Ньепс отнесся к письму из Парижа крайне недоверчиво, — он ожидал всяческого подвоха от неизвестного ему столичного дельца. Нисефор Ньепс не даст себя провести! И он обращается за справками о Дагере к своему приятелю, известному парижскому граверу Леметру. Только после положительной рекомендации Леметра Ньепс посылает Дагеру одни из образцов своей работы, требуя, и свою очередь, прислать образцы его достижений.
