— Ладно, тогда наберите воды и будем ждать.
Как и говорил Дюша, через 2 часа их отвели на километр на юго-восток, к полустанку. Загрузили толпой в несколько вагонов, пустых и со следами предыдущих пассажиров. Лев сотоварищи, оккупировали один угол и расположились там дружной компанией. После подвига Дюши на площадке никто особо к ним не лез, и сам сержант даже успел немного похрапеть, привалившись к мерно покачивающейся стенке.
Ехали недолго, часа три, в почти полной тишине.
Остановка и дверь вагона отъехала в сторону, и в тусклом вечернем, почти ночном, сумраке, стало видно, что поезд прибыл на какой-то крошечный полустанок. Две покосившиеся хижины поодаль, небольшой огородик с забором и все. Даже с учетом наползающей темноты, было четко видно, что больше строений здесь нет. «Электричества нет, горячей воды нет, справедливости нет, планета населена тварями», пробормотал Дюша фразу, приписываемую (как и все не слишком понятное) Прежним.
Тем временем появилась охрана, и начали раздаваться крики.
— Приехали, нарушители! Выгружайся, не толпись, умереть не торопись!
27 июня 2399 года. Северные Апеннины.
— Где это мы?
— Апеннины, — пожал плечами Лев. — Где-то между Северными и Центральными. Тварям выгодно работать по центру полуострова, чтобы успевать реагировать, если флот где-то в тылу выбросит десант. Да и горы здесь выше, дорог меньше.
— Так обороняться же удобнее? — недоверчиво переспросил Спартак.
— Охохо, — вздохнул Лев. — Кому удобнее? Людям? А складки местности, ущелья и скрытые подходы ты руками заровняешь? Это на равнине хрен спрячешься, и то твари ухитряются, а здесь в горах им самое раздолье. И не слишком высоко, и всяких холмов, лесков, укрытий — просто великое множество на каждый квадратный километр. Тут не Альпы, ключевые ущелья держать не получится, твари могут пройти где угодно.
— Почему же тогда…
— Видимо генштаб уже окончательно выжил из ума, — пожал плечами Лев.
— Эй, ты! Умник лысый! — раздался окрик одного из сержантов.
Лев и Спартак синхронно повернулись, к кричавшему. Раздувая щеки и брызгая слюной, наливаясь кровью, молодой еще сержант, лет 20-ти, кричал, что не даст поганым дезертирам и штрафникам позорить Рим и родной генштаб, и что прямо сейчас расстреляет тут этих «лысых паникеров». Со стороны, именно сержант и нагнетал панику, но кто ж себя со стороны видит? Лев, ухмыляясь, молча стоял и этим еще больше раззадоривал сержантика. Выстрелов генерал не слишком боялся, знал, что успеет отпрыгнуть в сторону, а потом резко сблизиться и отобрать оружие.
