— Что за бог такой? — Добромил, Борко и Милован округлили глаза. Самую великую жертву, что мог принести богам охотник, это победить в равном поединке лесного быка-тура. У охотника нож, небольшое копье и ловкость. У тура два острых рога, копыта и сила. Поединщики равны. Кто выйдет живым из схватки — неведомо. Достанет ли охотник до сердца быка каленым жалом, или наоборот — тур втопчет храбреца в землю, то решать богам.
Но прежде чем пойти в этот бой, надо испросить дозволения у богини охоты. Принести ей требы, пожертвовать меха дорогого лесного зверя.
А ведь порой случалось так, что обличье тура принимал сам Перун! Он любил ходить по земле, приняв вид лесного владыки. Попробуй-ка, победи самого грозного бога войны! Тогда, в случае поражения, получалось так, что охотник сам жертвовал себя богам. Все справедливо. Но жечь людей просто так? Да еще ежедневно? Молодые парни не могли этого осознать.
Любомысл хмурился. Когда-то он об этом боге — что ежедневных жертв требует — слышал. Слухами земля полнится.
— Недобрый это бог, парни. В его честь людей на золотых кругах жгут. Когда по морям походишь, разные страны увидишь, то и не такое услышишь. Я когда об этом узнал, то думал — опять сказки, коими моряки друг-друга потчуют. Оказывается, вон оно что! В Гадире это делают. Впрочем, что не земля — то свой норов. Не нам судить… Да, пожалуй твоя правда. Гадирцы сквозь Радужный Путь в наш мир прошли. Это я потому говорю, что твердо знаю — в нашем подлунном мире такой страны нет.
Прозор махнул рукой:
— Ладно, байки байками, а вот как сами-то выбираться будем? Что скажете, други? Думаю так: я сначала в этот туман зайду, да гляну — что там.
— А может, подождем? — спросил Добромил. — Вдруг он исчезнет? Тогда и выйдем свободно.
— А если не исчезнет? — отозвался Борко. — Мы с тобой пойдем, Прозор! Я и Милован. А княжич и Любомысл тут подождут. Если все хорошо — за ними вернемся.
Парень решительно сжал рукоять ножа. То, что у него сломана рука — ничего не значит! Он дружинник. Значит должен оберегать княжича и биться до последнего вздоха. Биться — невзирая на раны! А тут и шла битва с чем-то неведомым.
— Стой, стой! — Прозор отстраняюще поднял руку. — Вы тут нужны. А кто княжича охранять будет? Коней сберегать? Любомыслу и Добромилу, случись что, одним не управиться. Один пойду. А вы бдите!
— Погоди.
Любомысл быстро сдернул с седла моток веревки. Такая у каждого ездока есть. В пути много чего неожиданного может случиться. А эта пеньковая веревка порой здорово выручает. Прочная, жесткая. С торчащими в стороны волосками. Когда на ночлег укладываешься, то обязательно надо огородить себя крýгом из такой веревки. Круг — нечистую силу не пустит. И через веревку ни один гад не переползет — змеям она в брюшко впиваться будет. На корабле иные веревки концами зовутся. Без них никак. Особенно в бурю. Если через корабль перехлестывают волны и в любой миг может смыть за борт, то надо обезопаситься. Обвязаться веревкой одним концом, а другой примотать к крепкой и надежной снасти. Тогда, если в воде очутишься, то не унесет, — за веревку обратно вытащат.
