Пришел Никита Жеребцов, тот самый горбоносый, курчавый мужик с черными глазами, который мочил лыко. Егор знавал его когда-то.
— Экспедицию он водил, — сказал Котяй про гостя.
— А-а! Экспедицию! Хорошо, хорошо это! А говорят, в той стороне золото богатое. Ведь ты рудознатец, уральский… Я мальчишкой был, мы с отцом шли через Урал, видели прииски… А потом в Сибири сами мыли… Это хорошо, коли экспедиция! А что же дальше экспедицию не повел?
— Пошли с тунгусами.
— Где же у нас тунгусы?
— За хребтом.
— От купца Бердышова, поди, экспедиция?
Надо было бы соврать, ответить, что, мол, от купца Бердышова. Но Егор ответил, что вел казенную экспедицию.
Гостеприимные и приветливые хозяева не могли владеть собой, когда чуяли золото. Егор видел, как целились и стреляли их глаза.
— Ты, пожалуйста, передвинь мешок и сумку, положи их на лавку, — сказал Котяй, — а то девки заденут как-нибудь…
Егор переложил сумку, а мешок закатил под широкую лавку, чтобы вещи не мешали хозяевам.
Жеребцов и Овчинниковы еще более уверились, что в мешке что-то есть. «Неужели там золотишко? Набит ими-то мешок, как самовар углями, — думал Котяй. Он старался утешить себя: — Ведь это уж кузнецовское — не мое! Надо самому найти божий дар! Мы же с ним товарищи-приятели».
Егору казалось, на него глядят, как на вора, осмелившегося мыть вблизи чужой деревни. Никто, конечно, не верил, что он ходил далеко. Сами жители Утеса зря в тайгу не забирались. Они скупали меха у промысловиков у себя в домах.
— Сын Василий у тебя славный! — сказал Жеребцов. — Я видал его в городе.
Чернобородый торгаш поднялся и ушел. Котяй сказал про него:
— Дом обшил железом. Мало что крышу — сами стены обил железом, чтобы не сгореть. Деньги копит. Видел, он ходит лыко мочить. Подает пример людям, чтобы трудиться не разучились. А где же ты тунгусов нашел?
Рябая хозяйка, улыбаясь широко, подошла к Егору и с поклоном поднесла на подносе стакан вина.
— Выпей!
Она затрясла широкими бедрами, словно отбивалась от комаров.
«Как люди, так и Марья крива!» — решил Егор и выпил.
— Я думал, что с голоду сдохну. Четверо суток шел без хлеба… Выбирался через хребты.
«Неужели у него с голоду так глаза запали?» — подумал Котяй.
— Всю дорогу пробы брал! — вдруг сказал Егор и ухмыльнулся.
— Дичи там видимо-невидимо, — ответил Котяй и деланно зевнул. — Руда в скале… Э-э-эх… В баню пойдешь?
Егор достал чистое белье. «Мешка не тронут? — подумал он. — Нельзя от бани отказаться и нельзя мешок с собой взять».
