Но все не так просто. Прочитав тебя, дорогой дневник, Натали и Эллисон решили присоединиться. И я хочу им все рассказать. Я не проверну это без их помощи. Я думала, что смогу, но это не вариант.
Да, знаю, я могу про все забыть и провести лето, год и остаток долбаной жизни так, словно ничего не случилось. Нормальный человек так бы и поступил.
Но вот в чем дело. Есть зло столь ужасное, что преступника нужно привлечь к ответу. Пусть это будет справедливость. Месть. Что угодно. Мне наплевать.
Мне не наплевать на зло. Его нельзя игнорировать. Его нужно исправить.
И я буду той крутой телкой, что это сделает.
Мне страшно
Конец. Две трети дневника пусты. Я пролистываю страницы на всякий случай – вдруг что-то упустила. Но там пусто.
Я закрываю дневник и выдыхаю. Чувствую себя как после тех галлюцинаций с Вивиан. Я в смятении, у меня кружится голова. Я устала, и мне страшно.
Вивиан что-то искала, это ясно. Непонятно, что именно. Я чувствую раздражение оттого, что не знаю, что она нашла. Единственная новость – карта нарисована на странице ее дневника. Между записями про тайник и четвертое июля вырвана страница. Я достаю карту из рюкзака и прижимаю ее к останкам страницы. Подходит идеально.
Я перечитываю дневник целиком, рассматриваю каждую страницу, думаю над словами, пытаюсь догадаться, что же произошло. Все равно не понимаю. Вивиан никогда не умела держать язык за зубами – и тут какие-то секреты. Я читаю еще раз, задом наперед, начиная с самой последней строки.
Мне страшно.
Эта фраза смущает меня больше всего. Вивиан демонстрировала миллион эмоций, но она никогда не боялась.
Я переворачиваю страницу. 4 июля. У меня возникает два вопроса. Когда была сделана последняя запись? Чего она боялась?
Я сжимаю дневник, страшно желая узнать ответ.
– Что ты узнала, Вив? – спрашиваю я.
Как если бы она могла мне ответить.
Судя по датам, Вивиан зарыла дневник ночью 3 июля. Видимо, выбралась наружу, пока все спали. Обычное поведение. Так же она сделала и предыдущей ночью.
Я помню, потому что долго злилась. Я поняла причину ее лжи: Тео уделял мне слишком много внимания. Вивиан увидела меня у него на руках. Он шептал мне слова поддержки. И она не выдержала и стала тонуть, чтобы завладеть его вниманием.
Я не разговаривала весь обратный путь в каноэ. И весь оставшийся день. И на ужине. Я явилась последней, согласно ее совету, чтобы не ждать. Села одна и стала ковырять едва теплое мясо и сухое пюре. Во время посиделок я пошла к девочкам своего возраста. Им, кстати, оказалось все равно. После я рано легла и притворилась, что сплю. Они еще некоторое время играли в «Две правды и одну ложь».
