Говорят, что в момент смертельной опасности, время словно растягивается, чувства обостряются и тому подобное. Брехня.
Да, концентрация чудовищная, все твое существо находится, только здесь и сейчас, стараясь не упустить ни одной самой мелкой детали.
Но что это значит? Было ли у меня больше времени, на принятие решений? Нет конечно, мысли скакали словно сумасшедшие, в голове каша, а ты несешься вперед с перекошенными лицом, лишь мимоходом отметив, что болт глубоко засел в левой руке, закрывавшей грудь.
Но вот если возвращаться к этим воспоминаниям чуть позже, то с удивлением поймешь, что помнишь каждую жалкую долю секунды, успев рассмотреть даже золотистое оперение.
Наверное, в такие моменты, человеческое сознание слишком медлительно и верх берет, что-то древнее и первобытное. Может это и есть главная разгадка почему искусственный интеллект, продукт чистого машинного разума, так и остался всего-лишь консервной банкой, которая только и умеет, что складывать и вычитать с умопомрачительной скоростью?
Боргеса я буквально смял, разрубив от плеча до ноги и толкнув всем телом понесся дальше, даже не оглянувшись.
Коридор резко кончился, выпуская меня в пустое помещение с лежанками и столами. Все они были разного размера, были, как и крошечные, так и огромные, где ножка у стула была толщиной с мою ногу.
Тут же вся стена была буквально увешана разнообразным оружием, отчего мой внутренний хомяк заорал в предсмертном вопле, наблюдая, как я не останавливаясь попер дальше.
Еще коридор, еще помещение, стоп, сюда. Все, забиться за самую дальнюю бочку, сжаться и умереть.
Мое укромное место, оказалось не таким уж и отличным укрытием, чтобы спрятаться. За трое суток пока продолжались поиски ко мне заглянули, раз двадцать, сначала испытавая на прочность, мою дружбу с тенью, а затем заставив использовать бесплотность, чтобы перепрятаться в пустую бочку, в которую я периодически делал свои дела.
Я уже говорил, что ненавижу Тень и ее квесты? Но жить захочешь и не такое вытерпишь, вот и мне приходилось стойко переносить лишения.
От приготовления пищи тоже пришлось отказаться, самое паршивое было в том, что просто потерпеть без жратвы тоже нельзя, с дебафом, в случае чего, далеко не убежишь.
Если выберусь из этого дерьма, в прямом и переносном смысле, ноги моей нигде не будет без месячного запаса солений.
Но все подходит к концу, даже рвение боргесов, которые в конце концов угомонились и перестали носиться по коридору словно ошпаренные, а разбрелись по своим казармам.
