— Так Муса признался в убийстве?
— Еще два сеанса и признается.
— Знаешь, Толик, все твои детекторы это же не доказательства. Что ты детектор в суд принесешь? Про ишаков будешь рассказывать?
— Признание, Серега, — царица доказательств.
— Знаем. Прокурор Вышинский — 1937 год. В нашем веке это не пройдет. Надо Сеню за задницу брать. Шизофриничку Соловьеву охмурил. Оружие дома держит. Задержание, арест, тюрьма — вот чем надо заниматься. А ты в компьютерные игры играешь.
— Сеню пока трогать не будем. Ты его раньше времени не спугни. Вся эта информация, Серега, требует проверки. Велиева я пока вынужден отпустить. Ты поработай сегодня со своим Загуляевым, может еще что выудишь, а завтра вместе провернем одну идею…
Резко отворившаяся дверь кабинета прервала разговор. На пороге стоял запыхавшийся, краснощекий по жизни и розовый от возбуждения подполковник Тюбиков.
— Вы чего ерундой занимаетесь, ребята? Зачем Велиева задержали? За что замучили до полусмерти человека на компьютере?
— Пожаловался уже? Но все по закону, Аркадий Акакиевич, — доложил Серомышин. — Небрежное хранение паспорта и грязь на торговой точке — вынесено предупреждение.
— Травят незрелыми арбузами народ — милиция обязана реагировать, — поддержал коллегу Сыроежкин.
— Вымогательством занимаетесь, арбузов вам захотелось, — возмущался Тюбиков. — Напишешь Серомышин, объяснение. Совести у тебя нет. Пятнадцать лет крыша у отдела течет. Велиев обещал рубероид купить. Обидели человека, утонем все в сезон дождей! За такие вещи Серомышин, я тебе выговор, неполное служебное соответствие, лишение тринадцатой зарплаты, я тебя в бараний рог…
Тюбиков, окончательно раскрасневшись, продолжал возмущаться, с пеной у рта выплескивая все новые кары для Серомышина, но в этот момент в кабинет просунулась растрепанная голова уборщицы отдела тети Маши:
— Ребята, вы моего веника не видели?
— Не до веников сейчас тетя Маша, дисциплины нет, закрой дверь, — шумел Тюбиков.
— Что значит не до веников? У меня веник украли. Я за этот веник отдалась! Он мне дорог как память о мужчине.
— Тетя Маша, разве можно за веник отдаваться? — искренне удивился Сыроежкин.
— А что ты понимаешь в экибанах? Да что веник, все в этом отделе пропадает. Мусор собрала в пакет, отвернулась, — нет пакета — украли. А теперь веник — экибана моя похищена. Примите заявление о краже или уволюсь — потонете в грязи.
— У нас не только веники, тетя Маша, у нас и скамейки среди бела дня крадут, — пылая краснощекостью, восклицал Тюбиков. — Пиши заявление о краже, Серомышину поручим. Пусть делом займется, а то он от безделья честных людей тревожит.
