– Я не забуду того, что они сделали с вами. Если когда-нибудь я пойму, как все исправить, я исправлю.
Женщина толкнулась руками от пола, будто хотела встать, но сил не хватило, руки подломились, как без костей. Обычный рефлекс. Так говорила себе Элви. Инстинкт. Мозг женщины давно погиб, то, во что он превратился, назвать мозгом теперь никак нельзя. В этом теле нет никого живого. Больше нет.
Но когда-то был.
Элви вытерла глаза. Вселенная всегда оказывается страннее, чем ждешь. Иногда она полна чудес. Иногда ужасных.
– Я не забуду.
Переведено: grassa_green
Наоми скучала по «Росинанту», но вообще в эти дни скучать приходилось по многим вещам.
Её старый корабль — её дом — так и стоял на Фрихолде. Перед уходом они с Алексом обнаружили на побережье самого южного материка Фрихолда систему пустот, устье которой оказалось достаточно большим, чтобы туда прошёл корабль. Они опустили его в один из сухих туннелей и потратили неделю на герметизацию и упаковку корабля в пленку, чтобы местная флора и фауна оставались снаружи. Когда бы ни привелось им вернуться к «Роси», он будет на месте, будет ждать, будет готов. А если они не вернутся никогда, он так и простоит тут долгие века. Так и прождет.
Порой, на грани сна, Наоми проходила по нему. Она по-прежнему помнила каждый его сантиметр, от обтекателя кокпита до изгибов конуса привода. Могла представить, как идет этим путем и в невесомости, и под тягой. Она слыхала, что древние мудрецы Земли именно так и строили свои чертоги памяти. Представим Алекса в кокпите, с песочными часами в руках. Потом спустимся на летную палубу, где Амос с Клариссой перебрасывают туда-сюда мячик для голго с нарисованной на нём цифрой «2», вычисляют начальную и конечную скорости и делят пополам. Потом ещё ниже, в её каюту. Её и Джима. А вот и сам Джим. Джим означает расстояние. Простое кинематическое уравнение, три вещи, неизменные и легко запоминающиеся, потому что все они жгли ей сердце.
Вот одна из причин, по которой она согласилась на эту игру в наперстки — авантюрный план Сабы, когда тот пришел к ней со своим подпольем. Воспоминания — они как привидения, и раз уж Джим и Амос ушли, «Роси» всегда будет немного одержим призраками.
И не только Джим, хотя он был первым. Наоми потеряла и Клариссу, которая умерла бы от медленного яда в своих имплантах, если бы сама не выбрала смерть в бою. Амос взялся за крайне рискованную операцию подполья в глубоком тылу противника и с тех пор пропал, пропускал одно окно связи за другим, пока все и вовсе не перестали ждать от него вестей. Даже Бобби, живая и здоровая, сидела теперь в собственном капитанском кресле на собственном корабле. Наоми потеряла их всех, но Джим стал самой тяжкой потерей.
