— Кто там? — Спросил он, борясь с дрожью голоса. — Кто то из наших от раны страдает, или он так об землю зашибся…
— Или это конь его околевает! — Нарочито грубо перебил Жилята. Ему очень хотелось вместо потерянного копья, подобрать копье одного из павших дружинников. Но до ближайшего из них было довольно далеко, а Жилята боялся оставить юнцов без присмотра надолго. Поэтому он сердился на себя за нерешительность, на воинов за их неопытность, но больше всего на Коченя за излишнюю болтливость. Не в силах более сдерживаться, он рявкнул, что бы тот заткнулся и немного успокоившись, думая о копье, столь необходимом для предстоящей конной сшибки, добавил. — Подъедем, увидим!
Дружина Пургаса обогнула твердь, встав между ней и войском Мечеслава. Развернувшись, между рекой и лесом, перегородила поле, и Жилята оценил ее силу более чем в две сотни конных. Мелькнула мысль — а сколько у нас? Снова посмотрев на лежавших в поле воинов, подумал о том, что когда пойдут в бой там, где они сейчас стоят, лежать останется не меньше. И еще раненые. Но их не много и на правом крыле, только одному из них приходилось помогать держаться в седле. Все остальные годны к битве. Вот только скорее бы она началась. Медлить нельзя. И тут он услышал голос воеводы. Тот, выехав вперед из строя, требовал подойти как можно скорее.
— Да что там у него? — По голосу он понял, что Мечеслав очень сильно встревожен. Как только подъехал, увидел, чем именно. Древко обвисшего в безветрии стяга теперь держал один из юнцов. Парнишка был бледен и губы его подрагивали или от волнения, или от холода. Изяслав же сидел в седле, обеими руками вцепившись в поводья, и не смотря на это, скашивался на сторону. В правом боку, застряв в нижних ребрах, торчала стрела. Древко ее смотрело вниз и по нему, смочив оперение, в истоптанный снег текли капли крови.
— Ах ты ё… — По длине древка торчавшего наружу, Жилята понял, что стрела вошло довольно глубоко. — Как он не сомлел-то?
— А он и сомлел! Но быстро опамятовал. Наша порода! Ты вот что послушай! — Мечеслав на ухо, шепотом поведал о бегстве Ерохи. Жилята со своего места не мог этого видеть, а слухам воевода не дал распространиться. Узнав же об этом сейчас, он, будто и не удивившись, продолжал слушать. Мечеслав зыркнув глазами на ближайших воинов заговорил еще тише.
— Нас осталось очень мало. Как уж теперь сложится с ними — кивок на конницу эрзян — Бог его знает! Но вот его, Изяслава, его надо спасти! Понял о чем я?
