Смотритель режима не нарушал, приходил в положенное время, а потому я не переживала, что он может узнать о моих новых способностях. Немного привыкнув к расписанию и полной свободе действий в ограниченном пространстве, я получала удовольствие от прогулок во сне. То, что Лабиринт настоящий, я поняла не сразу. Каким образом происходит перенос моего сознания в подземные пещеры, где я ощущала окружающее как вполне физически осязаемое, не представляла. Но пользовалась возможностью и запоминала переходы. А также раздвигала стены, перестраивала их и меняла по своему желанию. Иногда чувствовала опасность и быстро уходила, маскируя проходы колодцами, ямами или выстраивала монолит.
Кроме того старшекурсника, я больше никого не встречала. Впрочем, и не стремилась к этому. А вот предположительное место, где находился колодец с заточенным в нем демоном, обходила стороной. В реальной жизни столкнуться с ним страшно, а уж во сне тем более. Кроме того, опасалась увидеться с «кредитором» еще потому, что хорошо помнила, как он незатейливо вывернул дело таким образом, что я сама предложила клятву на крови. Ведь я фактически кинулась защищать честь светлых магов, стараясь доказать благородство, присущее им, а получила «подарок» в виде темной магии. И как теперь с этим жить, не понимала. Наверное, это даже хорошо, что я нахожусь в карцере и поэтому имею отсрочку для спокойного принятия решения.
Меня терзали противоположные чувства. Я до ломоты костей боялась снова встретиться с коварным демоном и должна была это сделать, потому что могла избавиться от нежелательного «довеска», только исполнив клятву. И еще надо мной висел запрет лорда Феймоса о посещениях Лабиринта. Причем четко обозначенный — запрещено навсегда!
Печалила трагическая кончина Лияны. Смотритель рассказал о визите ее родителей в академию, где прошла гражданская панихида. Останки хоронили в закрытом гробу. На церемонии присутствовали все адепты и преподаватели. Разумеется, кроме отбывающих наказание. Но были приглашены наши родители. От этой новости я почувствовала себя виноватой еще и перед отцом с матерью. Вот уж их не стоило вызывать. Я надеялась сама им рассказать во время каникул. Правда, планировала отправиться домой не раньше весны, то есть время прийти в себя и подготовиться к встрече с родными оставалось. Но лорд Феймос решил иначе.
Обо всем этом также поведал смотритель. Посочувствовал, когда высказала ему свои печали и опасения, даже посоветовал сразу же по выходе из карцера послать весточку родителям, чтобы не беспокоились. Мол, жива, здорова, осознала и впредь буду послушной дочкой, а в академии примерной адепткой. Совет приняла, согласно покивала и пообещала так и сделать. Старик обрадовался положительному влиянию наказания и сказал, что доложит об этом «нашему лорду». Впрочем, у меня сложилось мнение, что он вообще все выкладывал основателю академии. Ловила его обмолвки об этом. Да он как-то и не скрывал своего отношения к высокому начальству. Неожиданно для себя отметила значительную роль, которую играл старик. Никто на него не обращал внимания — живет себе в сторожке, открывает ворота, порой видят его то с метлой осенью, то с лопатой зимой, когда он чистит аллеи и тропинки, а он везде и всюду поспевает. В его присутствии никто не стеснялся, разговаривали свободно, смотритель же все подмечал, сопоставлял слова и факты, а далее обо всем рассказывал в дружеской беседе «своему лорду». Тут и следящие заклинания не нужны, от которых всегда можно укрыться, если позаботиться об этом. А безобидного старика станешь ли остерегаться? Он тебе вопрос задаст, окликнет, посоветует другой дорогой пойти, если в этом месте он работой занят. И все! Вот вам и неожиданные случайности, подстроенные неприметным дедком. А уж о разговорах при таких встречах или ситуациях становилось известно заинтересованному лицу.
