Они медленно возвращались в дом. Сноу с Петером шли сзади. Петер заметил:
— Он поправился, честное слово! Его состояние улучшилось за последние два дня!
— Как долго он пользуется благотворным влиянием твоего общества, мой Петер? — спросил Сноу.
— Два дня, — ответил тот, не подозревая подвоха.
Когда они сидели за чаем, Сноу имел возможность наблюдать за мистером Сеттоном.
Он не был стар, принимая во внимание возраст, но джунгли посеребрили его волосы, а лицо изрезали глубокими морщинами. Сноу считал, что они с Ламбэром ровесники.
Он говорил только тогда, когда с ним заговаривали. Большей частью он сидел, задумчиво опустив голову на грудь и нервно шевеля пальцами.
Его ум полностью прояснялся лишь при одной теме разговора, которую все избегали затрагивать…
Сноу рассказывал о своем посещении Лондона, как вдруг старик его перебил. В начале это был почти шепот, но чем больше он говорил, тем сильнее звучал его голос.
— …на земле лежало немало крупных гранат, — начал он тихо, будто разговаривал сам с собой. — Были и другие признаки существования алмазных россыпей… почва была похожа на ту, что встречается в Кимберлее… голубая почва, несомненно, содержащая алмазы… Конечно, было неожиданностью найти эти признаки так далеко от того места, где, как мы полагали, должны находиться россыпи…
Наступило молчание. Никто не нарушил его и он продолжал:
— Слухи о россыпях и пробы, которые я видел, заставили меня предположить, что россыпь скорее находится у порога страны, чем на ее крайней границе. Это указывает на неточность предварительных исследований. Неточность… Неточность? Нет, это не то слово, я хочу сказать…
Он закрыл глаза руками. И хотя все молчали, он не произнес больше ни слова. Это был обычный конец его рассказов, ему не хватало какого-то слова, он останавливался, ища подходящего выражения и снова замолкал.
Разговор опять стал общим и вскоре мистер Сеттон отправился в свою комнату.
— Он выздоравливает! — радостно воскликнул Сноу, когда за стариком закрылась дверь. — Тайна россыпей начинает проясняться!
— Ты думаешь, наверно, что за те месяцы, что я с ним пробыл в лесу, я бы мог узнать правду, — заметил Фрэнсис. — Но с того момента, когда меня бросили эти мошенники, до той минуты, когда ты нас нашел, он не говорил со мной об этом ни одного слова.
Сноу обождал, пока Петер, начинавший привыкать к своей новой роли сестры милосердия, деловито ушел, а затем спросил Фрэнсиса:
— Когда тебе стало ясно, что он открыл алмазный поток?
