— Господи, — всплеснула руками горничная, — и жизнь же вы ведете!
— Да, веду, — согласился Сноу. — Принеси счет, моя прелесть.
Она возвратилась со счетом, Сноу уплатил по нему, дал хорошие чаевые и поцеловал ее в награду за то, что ей минуло всего лишь двадцать лет.
Его маленький чемоданчик уже был уложен, а внизу ждал автомобиль.
Он ступил на подножку одной ногой, помедлил секунду и обернулся к горничной:
— Если меня будет спрашивать мужчина с белыми волосами и бледным лицом, напоминающим оштукатуренную могилу, одним словом, если этот Джонни, который был у меня полчаса назад, спросит обо мне, то скажи ему, что я уехал…
— Слушаю, сэр, — ответила она, немного смущенная.
— Скажи ему, что я отозван в… Тегеран. Лет на… десять.
— Да, сэр, — ответила она улыбаясь.
Сноу кивнул ей и закрыл дверцу машины.
— Домой, — бросил он шоферу.
— Простите, сэр?..
— Боруг-Хайг-стрит, — поправился он, и машина тронулась.
Они поехали в восточном направлении, пересекли реку у Лондонского моста и остановились у церкви Святого Георгия, так как Сноу решил тут сойти. Он отпустил шофера и пошагал вдоль широкой улицы, неся маленький кожаный чемоданчик, заключавший в себе его нехитрый скарб. Достигнув перекрестка, он свернул налево и подошел к самому грязному дому этого злополучного переулка.
Дом № 19 на Редноу-Курт-стрит был не особенно привлекателен. Во входной двери недоставало доски, вход был узок и грязен, наверх вела винтовая лестница со сломанными перилами.
Весь дом был наполнен беспрерывным гулом пронзительных голосов бранящихся женщин и орущих младенцев. Ночью в этом Вавилоне регистр понижался: грубыми голосами рычали мужчины. Иногда они злобно орали, били своих жен, и тогда слышался жалобный визг. Перед этим домом всегда собирались любители кровавых сцен.
На верхнем этаже Сноу постучал в одну из дверей.
Никакого ответа. Он постучал снова.
— Войдите, — послышался грустный голос.
Комната была обставлена гораздо лучше, чем можно было этого ожидать.
Пол был чисто вымыт, в центре лежал чистый ковер, на котором стоял маленький полированный столик с круглыми ножками. На стенах висели две или три картинки, старые литографии на мифологические темы: «Возвращение Уллиса», «Персей и Горгона», а также «Скованный Прометей».
Войдя в комнату, Сноу услышал пение доброй дюжины птиц.
Клетки висели на стене по обе стороны открытого окна, а подоконник ярко алел геранью.
У стола сидел мужчина средних лет. Он был лыс, борода и усы были ярко-рыжие и все же от его внешности, несмотря на густо нависшие брови и сумрачный взгляд, веяло благодушием. Занятие его в данную минуту было не совсем обычным, ибо он шил наволочку.
