— Слушай, Данте, меня давно мучает одна мысль... — попыталась сказать хоть что-то из того, о чём думала, Люсия. И снова слова ударились о спину Данте. — А ведь ты… жестокий мужчина.
Данте распахнул глаза с нескрываемым удивлением.
Нет, такие случаи, как появление Балрога, не должны повторяться. Но Люсия уж грешным делом задумывалась: пусть повторяются, если так можно заманить Данте на остров.
— Пора бы исправиться, пока не стало слишком поздно, — бросила Люсия, обходя Данте, который ещё строил из себя дурачка. — Давай прощаться. Ты ведь найдёшь путь назад?
— Ага. Смотри, не подхвати простуду, Люсия.
И Люсия, не оборачиваясь, быстрым шагом удалилась, ведь знала: только обернись, погляди на Данте, и на сердце станет совсем тяжело. Да и не может она обернуться — все-таки Хранитель острова, который раз и навсегда решил посвятить свою жизнь этому делу.
«Прощай, Данте»,— мысленно сказала Люсия, и лишь ветер ответил ей, растрепав её алые волосы.
Стояла глубокая ночь. Уже всюду в окнах погас свет, и только в укромном уголке на отшибе города ярко горела вывеска оружейной лавки — Rock's Guns&Ammo.
Нет, магазинчик давно закрыли на ночь, но вывеска пылала неоном по совершенно дурацкой причине — забыли выключить. А всё потому, что хозяину позвонила любимая дочурка. Прям под конец рабочего дня.
— ...так что там дальше? Выкладывай уже, звонок — международный!.. Вот ещё, расплачивайся потом за твои звоночки! Уже трясусь, какие суммы набегут за связь! — гремел в мастерской Рок Голдштейн, хозяин лавки.
Рок был уже немолод: бледное одутловатое лицо, испещрённое морщинами; седые волосы… Сам он то едва заметно ухмылялся, то хмурился и трепал и без того всклокоченные волосы: радовался, что дочурка позвонила, даром что не скупился на крепкое словцо.
— М-м? Та штука с Folklore Times? В этом паршивом... — чуть было не досказал Рок, но его заткнул возмущенный окрик дочурки. — Ладно... я понял... Отправлю-отправлю, не кричи только... Созвонимся потом...
Положив трубку, Рок пригладил волосы пальцами и так обнажил правую скулу, а вместе с ней и чёрную повязку. Она скрывала практически незрячий глаз — пистолет дал осечку, и вот тебе, пожалуйста. Это приключилось с Роком, когда он был ещё маленьким.
— Ну что тут поделать… собирать только манатки, что ль? — пробурчал он и отправился на второй этаж, где была комната Николетты.
От каждого шага ступени душераздирающе скрипели, и этот звук пробуждал у Рока Голдштейн воспоминания. Живописал картины его прошлой жизни.
