Уговор был прост. Драться до чьей-то полной победы.
Если проигрывает Уорхол, я догуливаю отпуск. Если Уорхол побеждает…
Ну, в общем… Короче, сами понимаете.
Конечно, теперь-то я сам не желал прохлаждаться аж целый марсианский месяц в дурацком шезлонге с улыбкой счастливого деграданта и обязательной для всех отпускников бутылкой Звездного Нектара в руках.
Но и поддаваться Уорхолу тоже как-то не хотелось. С чего бы?! Не те времена, чтобы изо всех сил угождать начальству.
Начал я.
Ловко ткнув в глаза шефу двумя пальцами, я бросил его наземь, сел верхом и закрутил директору Лиги ногу так, что она на два сантиметра стала длиннее. Гарри сразу заныл, моля о пощаде и мне это понравилось.
Но на том везение Хитрого Лиса закончилось.
Правда, узнал я об этом слишком поздно.
Тем не менее, Гарри уже шлёпал рукой по чисто символическому ковру, полузадушенный и, практически, уничтоженный.
— Твоя взяла, мошенник ты эдакий, — пробулькал он горлом, почти теряя сознание от боли. И предупредил: — Но помни, мерзавец, если ты положил начальника на лопатки, это ничего не значит. В любом случае ты обязан соблюдать субординацию. Это твой долг.
Я победоносно улыбался.
— Не этого хотелось услышать мне от тебя, старина, сказал я. — Ведь только что я показал тебе новый приемчик, который я позаимствовал на Ганимеде. А ты даже не оценил его.
Считая, что с Гарри покончено, я слегка ослабил хватку.
Только слегка. И тут же пожалел о том.
Премерзкий тип этот Гарри. Пользуясь моей легкомысленной беспечностью, он довольно ловко выполз из-под меня, поднялся на ноги, а затем изо всех сил боднул меня, Хитрого Лиса головой в живот.
— А это приёмчик с Гальпеи, где бродят стада разумных родендропов, — сказал Гарри, к чести его будь сказано сноровисто уворачиваясь от смертельного удара в висок.
Удар, конечно, был мой. Потому Гарри решил отыграться, сделав попытку нанести не менее опасный для меня удар в область шеи. Этот удар, произведенный Гарри, мог свалить с ног сразу шесть человек. Как поодиночке, так и скопом. Но не меня. Я спасся, вовремя уклонясь.
— Один — один, — соврал Гарри.
Мы обменялись еще парочкой крепких, увесистых тумаков. От одного из них у меня брызнули искры из глаз, а Гарри проглотил свой знаменитый алмазный зуб, в котором к тому же размещалась его популярная в галактике шпионская рация. Популярность рации Гарри базировалась на её способности передавать только с помощью точек и тире — азбуки Морзе — симфонии как Шопена так и Бетховена, как Чайковского, так и Баха. Об эстрадной музыке я уже не говорю.
