На втором году пребывания в ВВС, активно исполняя свои студенческие обязанности, я наткнулся на местную ассоциацию, опекающую детей-инвалидов. Там требовалась помощь в организации развлекательной программы, так что я вызвался добровольцем. Раз в неделю вместе с двумя гражданскими сотрудниками я водил пятнадцать детишек покататься на роликах, поиграть в мини-гольф и боулинг или предлагал им другие спортивные мероприятия, развивающие личностные навыки и физические способности.
Большинство детишек имели крайнюю форму инвалидности: слепоту, синдром Дауна или острую моторную дисфункцию. Работа тяжелая, но она мне очень нравилась. Например, иногда приходилось кружить по роллердрому, сжимая в каждой руке по детской ладошке и следя за тем, чтобы ребята не столкнулись или не ушиблись. По правде говоря, мало что в моей жизни приносило мне столько же удовольствия.
Едва я подъезжал к школе, мои подопечные тут же высыпа́ли наружу встречать меня и толпились у машины, я выходил, и мы все тепло обнимались. Когда же приходило время расставаться, мне жалко было уезжать, а дети не хотели отпускать меня. От этой работы я получал такую отдачу, сколько любви и тепла, сколько в тот период жизни мне и не снилось, и вскоре я повадился приезжать к ним по вечерам почитать.
Эти ребята разительно отличались от здоровых, так называемых нормальных детей на базе. Последние вечно были в центре внимания и получали от родителей все, чего ни попросят. Мои же «особые» дети всегда с большой благодарностью принимали любое доброе слово и, несмотря на инвалидность, отличались дружелюбием и готовностью к приключениям.
Я и не догадывался о том, что все это время за мной наблюдали психологи. Видимо, я и правда очень неплохо справлялся, раз привлек их внимание к своей персоне. Так или иначе, сотрудники кафедры психологии университета Восточного Нью-Мексико оценили мою работу и предложили мне четырехлетнюю программу по курсу коррекционно-развивающего обучения со стипендией.
Хотя я скорее задумывался о психологии промышленного производства, детишек я полюбил, да и перспектива вырисовывалась неплохая. В сущности, я все равно мог остаться в ВВС и выбрать карьеру офицера. Предложение университета я передал на рассмотрение гражданскому совету авиабазы по личному составу, но там решили, что ВВС не нуждается в специалисте по детям с отклонениями. Такой ответ меня несколько удивил, ведь на базе всегда было полно детей на иждивении. В общем, от образования по программе пришлось отказаться, но я продолжал навещать своих любимцев.
