Мы остались без обеда и ужина, потому что смогли прийти в на стан, когда уже все спали, кроме Деда и кухарки, у которой были амуры с кем-то из парней. Одев трусы, мы попросили кухарку дать поесть, но кроме молока и хлеба ничего не получили.
Мы поработали ещё два дня (уже в трусах) потом Витька поехал поступать в сель-хозинститут на механический факультет. Знания у него, как я понимаю, были не очень, но поскольку он был колхозным стипендиатом, то его приняли. Надо знать Терешку Хитрожопого, уж он заставил Витьку грызть науку, ему нужен механик, а не абы кто. Это уж точно.
А Зина- Серёга никому не рассказала о случившемся. На следующий день вела себя, как будто ничего не было. Так а что было-то?
С чего эта история началась, трудно сказать точно. Можно начать с появления в общаге Мани. Маня была девушкой необычной. Где-то под метр восемьдесят, с плечами сорок восьмого-пятидесятого размера. Казалась, она была туго накачана воздухом, но сложена очень пропорционально. Всё на своих местах. И мышцы, как у борца. И очень при этом женственно, сплошное любование. Только вот, как бы сказать, насчёт пропорциональности. Ну, вокруг нас не было парня, пропорционального пропорциям Мани. Все такие шибздики в сравнении с Маней.
Алька при виде Мани обомлел: “Это ж какая фемина! У меня такой ещё не было! Надо!” Ой. “Алька, - говорю, - дубина стоеросовая, она же тебя разделает, как это самое. Потом мы тебя по- новой не соберём.” Никакой реакции, как будто не слова, а сотрясение воздуха. Ну и получил больничный на несколько дней. Она ему съездила по челюсти, чуть не сломала. Всю физию раздуло, жрать не мог. Альке этого мало оказалось. Он всё повторял своё: ах, какая фемина!
Можно начать с того, как на городских соревнованиях по борьбе я не занял никакого места и потому был зол на весь свет, хотя злиться надо было на себя. Маня всё это видела и относилась ко мне соответственно. И тренер при всех обозвал меня балериной.
Собственно, меня Маня не волновала, да и её полупрезрительное отношение – тоже. Мне и без этого было тошно.
Мы ходили купаться в компании с девчатами. Считалось, что если такая смешанная компания, то девчата заняты. То есть, если только они сами на кого глаз положат, а так местные ни-ни.
Так вот мы идём купаться, а Генчик отодрал от столба едва державшуюся жестянку с надписью ”Не влезай- убьёт!” и сунул её Альке: “Это тебе привет от Мани.” Мы рассмеялись, а Алька был в таком состоянии, что смеяться не мог. Заклинило парня. Это ж как же ж так же ж, у всех на виду такой отлуп! А ведь такая фемина! Да и его, Альку, по челюсти съездила. Но жестянку взял. Вытащил свой замечательный универсальный ножик и стал прорезать в ней буквы. Шли мы медленно, трепались, так что пока дошли до Бии, в жестянке была почти прорезана надпись, должен был получиться трафарет. Алька потом сам не мог объяснить, зачем он это сделал: “Ну, мальчики, оно само как-то.”
