— Гля, робя, во Муромец! Один сколь басурман приволок.
Но Ерема горделиво проехал мимо них, даже не повернув головы.
Дмитрий Иванович тоже заметил странную группу вражеских воинов, которых гнал вперед всего лишь один русский ратник, и вместе со всей своей свитой направился к нему.
Ерема враз растерялся, увидев вокруг себя всадников в блестящих доспехах, с него мигом слетел горделивый вид. Он поспешно соскочил с лошади, шмыгнул по-мальчишески носом и сдернул с головы шапчонку, открыв копну рыжих вьющихся волос.
Присмотревшись к пленникам, воевода Бренк усмехнулся:
— Да они ж все юнцы сопливые. Со страху-то, видно, и поддались сему рыжему парню. Обозники, поди…
— А хоть бы и обозники, все едино враги, — угрюмо отозвался Боброк.
Дмитрий Иванович спешился, подошел к Ереме.
— Один взял? — кивнул он на пленников.
— Ага!.. — несмело произнес Ерема и умолк, опустив голову. Он чувствовал себя так, словно его собирались высечь.
Дмитрий Иванович минуту с интересом смотрел на чуть курносое, с широко поставленными глазами лицо, а затем, повернувшись к Владимиру Андреевичу, кивнул головой:
— Видал? Сыщи таких-то в других землях! — И снова обратился к Ереме: — Как же ты один управился с такой оравой?
Ерема широко улыбнулся, ободренный приветливостью князя.
— А мы повадки ихние знаем. Ить они свою смекалку имеют, а мы свою.
Все одобрительно засмеялись. Глаза Дмитрия Ивановича сверкнули довольным огоньком.
— Слыхал, Михалыч? — обратился он к Боброку. — У них своя смекалка, а у нас своя. Разумеешь?
Ерема совсем осмелел, даже придвинулся к князю ближе, чем полагалось простому смерду, и произнес доверительно:
— Батяня мой, царство ему небесное, сказывал старинную сказку про орех. Горделив был сей орех, хвалился, будто он крепче всего на свете. А камень взял да ненароком стукнул по нему. Орех и треснул. Також и басурманин. Поначалу, княже, он вон как крепок, — Ерема даже головой покачал, — вроде того ореха. А ежели чуток поднатужиться да эдак по нему и трахнуть со всей силы, — Ерема для выразительности взмахнул кулаком, — он враз и утихомирится.
— Верно, парень! Утихомирится! — с восхищением воскликнул великий князь и ободряюще тряхнул его за плечо. — Как кличут-то тебя?
— А Еремка. Еремей, стало быть.
— Тутошний?
— Ага… У боярина Вельяминова в послужильцах хожу.
Дмитрий Иванович метнул взгляд на Вельяминова:
— Твой?
— Мой, княже…
— Видать, послужильцы не в хозяина пошли, — усмехнулся князь в густую каштановую бороду и снова повернулся к Ереме: — Коня как добыл?
