Вельяминов, как опытный царедворец, с размаху упал на колени и пополз к помосту. Не поднимая головы, он прикоснулся губами к подошве ханского сапога и подал свернутую в трубку, с печатью на шнурке, грамоту рязанского князя. По знаку Мамая Хазмат взял грамоту. Вельяминов ободрился, приподнял голову.
— Всемогущий и мудрейший из мудрых, господин и повелитель многих земель и народов! Улусник твой верный, по воле твоей князь рязанский Олег Иванович бьет тебе челом…
— Чего хочет Олег? — перебил его Мамай.
— Вечно служить тебе верой и правдой. А для службы той князь рязанский просит тебя оказать ему высокую милость — пожаловать его великим князем владимирским заместо ослушника московского.
В шатре снова поднялись шум и крики. Мамай подался вперед, сказал насмешливо и злобно:
— Служить мне хочет верой и правдой Олег рязанский? А почему он сам не прибыл в мой шатер? Зачем не заарканил ослушника московского? Отчего вот тут на коленях не бьет мне челом сам Олег рязанский?
Вельяминов торопливо закивал головой.
— О великий господин наш! Все готов князь Олег сотворить. Он ожидает твоих повелений.
— Повелений?
— Да, неустрашимый! И той службы своей ради прислал тебе богатые дары.
При слове «дары» все затихли. В шатер придворные нукеры начали вносить один за другим большие тюки. Вельяминов, осмелев, суетливо и угодливо указывал, какие предназначены хану и ханше, а какие придворным. Когда все было распределено, Мамай поднялся и направился к выходу в задней части шатра. За ним придворные нукеры унесли и его дары. В другой такой же выход ушла ханша, приказав забрать ее тюки. По знаку Хазмата придворные с жадностью подхватывали предназначенное для них и гурьбой высыпали из шатра. За ними ушел и Хазмат.
Вельяминов остался один и озирался как неприкаянный. Когда он попытался выйти из шатра, ему молча преградили путь скрещенными копьями два стоявших у выхода тургауда. Боярин вздохнул и выругался. Он вдруг почувствовал страшное утомление. Заметив шедший у стены по кругу шатра выступ, он тяжело опустился на него и затих. О нем как будто все забыли.
Мамаю и в самом деле было не до него. В отдельной пристройке к главному шатру он собрал самых ближних и верных своих советчиков и помощников — Хазмата, Бегича, некоторых знатных вельмож, нойонов, видных улусбеков. Тут же находился и Челибей. Мамай теперь возвысил его, дал ему звание Темир-мурзы и поставил под его начало всех придворных тургаудов. Все стояли полукругом, а хан ходил перед ними взад-вперед озабоченно-хмурый, резко похлопывая рукоятью арапника по своему сапогу. Он понимал: задуманный им большой поход на Русь будет нелегким. Это не какой-нибудь малый набег, когда с небольшим войском можно напасть врасплох на противника и разбить его. Тут, как видно, придется столкнуться с грозной силой. А чем сломить ее? Как накопить свою, еще большую силу? Орда теперь не та, что прежде… Изнемогла она от долгих ханских распрей. Да и люди в ней уже не те…
