— Вот и прибыли. Сейчас полезешь. Вот тебе кайло и бадейка… Я таскать буду…
Ярыга подошел к яме, заглянул: «Кхе, неглубоко. Суха; в такой отработаюсь, сбегу…»
— Что-то народу не видно?
— Лазь! — насупился мужик. — Лазь, а там видно будет…
На песчаных буграх стелется вереск, цветут травы; солнечно. Место приветливое, кабы не Влас — совсем было бы весело.
— А ты, ершина борода, покрестись. В яму лезешь — всяко бывает… Эх, и место, эх, и пески!
Влас опустил ярыжку в яму; опускаясь. Кобылка тюкал кайлом в стенки.
«Натюкаю и убегу…»
В дудке послышался тихий шорох: посочился песок быстрее и обильнее. Полил севун. Ярыжка закричал истошно, страшно.
Мужик охватил руками сосну; борода прыгала — никак не мог унять дрожи доглядчик, всего трясло.
В полдень над ямой стояло солнце, от жары млели цветы.
Лесной дозорный подошел к яме, наклонился:
— Помяни, господи, душу усопшего раба твоего. И за что только грозный Демидов казнил человека?
В яме, в песке, торчала рука; последними судорогами шевелились пальцы.
Сеньку позвали в правежную избу. Шел приказчик легко, весело. Перешагнул порог: в углу на скамье сидел, опустив плешивую голову, Демидов. Недобрым огнем горели его глаза. У порога стоял кат с засученными рукавами, в руках — плеть.
— Проходи! — прохрипел кат.
Сенька вышел на середину избы. Хозяин молчал, скулы обтянулись, на коленях шевелились жесткие руки. Ногти на пальцах широки и тупы.
Демидов шевельнулся, голос был скуден:
— Знаю…
Приказчик пал на колени:
— Об одном прошу: смерть пошли легкую.
Кривая усмешка поползла по лицу Демидова:
— А мне легко ли? Молись богу!
У Сеньки дрожали руки, за спиной шумно дышал кат, переминался с ноги на ногу, скрипели его яловые сапоги. Бог не шел Сеньке на мысли…
— Клянись перед образом: о том, что было, — могила…
Демидов встал, подошел к Сеньке, схватил за кудри и пригнул к земле:
— Ложись, ворог…
Кат в куски изрубил Сенькины портки, исполосовал тело. Из носа кабального темной струйкой шла кровь. Сенька впал в беспамятство…
По лицу ката ручьем лил пот, он обтер его рукавом и снова стал стегать. Распластанное тело слабо вздрагивало…
Избитого Сеньку Сокола отвезли на дальнюю заимку под Серпухов. Много дней за ним ходил знахарь. Велел Демидов передать бывшему своему приказчику:
— Поедешь ты, Сокол, на Каменный Пояс. Каторжной работой будешь избывать грех. Пощадил хозяин за золотые руки… Но помни, развяжешь язык — смерть!
Знал Сокол, Демидов не шутит. Выслушал наказ, перекрестился:
