— Твой знакомый?
— Это Ингрем, который написал пьесу «Земля бесплодна».
— Ничего, что он видел нас вместе?
Я покачал головой.
— А какое ему до этого дело?
Ева стрельнула в меня глазами, но промолчала. Последний акт был для меня испорчен. Я все время думал о том, что скажет на это Кэрол.
Нам повезло, и мы вышли из театра одними из первых. Больше я Ингрема в этот вечер не встретил. Я и Ева сели в машину и поехали по Вайя-стрит.
— Хотите выпить перед тем, как мы расстанемся?
— Пожалуй.
Мы вошли в тот же самый бар и довольно долго оставались там. Мы много выпили, но Ева была трезвехонька. Я почувствовал, что опьянел, и решил больше не пить. Ведь я же вел машину!
— Теперь по последней и поехали. Хотите выпить бренди?
— Зачем?
— Чтобы посмотреть, как оно на вас подействует.
Если бы не ее блестящие глаза, можно было бы подумать, что Ева абсолютно трезвая.
— Хорошо, — согласилась она.
Я заказал двойную порцию бренди.
— А себе? — спросила моя собеседница, глядя на меня непонимающе.
— Я за рулем.
Ева залпом выпила бренди, не оставив в стакане ни капельки.
Я решил, что вместе с последним глотком бренди выпиты и заключительные минуты свидания. Я знал, что отвезу Еву домой. Что будет дальше и как будет, я старался не загадывать, считая напрасным трудом: эта женщина поступит так, как ей вздумается.
Мы вышли из бара, сели в машину, и я медленно поехал по Лаурел-Каньон-Драйв. А подъехав к дому, я услышал спокойные слова, прозвучавшие приглашением:
— Можете поставить машину в гараж. Там достаточно места.
В гараже стоял маленький двухместный «редстер», и я с большим усилием умудрился поставить рядом свой огромный «паккард». Ева успела открыть дверь дома и ожидала меня в прихожей. Я взял монтировку из багажника машины и поднялся наверх по лестнице вслед за женщиной. Мы вошли в спальню, и Ева тут же зажгла свет.
— Вот мы и пришли, — сказала она, и я почувствовал в ее голосе какую-то нерешительность. Стояла Ева, не глядя на меня, так повернув голову, что ее подбородок почти касался плеча, правая рука с растопыренными в виде буквы «у» пальцами покоилась на груди, словно женщина защищалась от нападения, левой рукой она придерживала локоть правой. Я бросил монтировку на кровать, взял женщину за плечи и слегка сдавил их. У нее были красивые, хрупкие плечи. Настолько хрупкие, что пальцы мои, охватив их, встретились. Ева не шелохнулась. Несколько секунд мы сохраняли ту близость, которая щемящим воспоминанием останется во мне навсегда. Но такой близости мне было недостаточно.
