– Электричество, говоришь? Но здесь всё работало!
Мама смеётся и отмахивается:
– Ну может быть. Не знаю, как такое возможно. Лично я пробиралась в кромешной тьме.
Я смущённо вздыхаю. Ведь если отключают электричество, то сразу во всём доме. Разве не так? Во Флориде у нас часто отключали свет. Едва заслышав о надвигающихся тропических бурях и даже случайном урагане, мы сразу доставали фонарики. И так каждые несколько месяцев. Но если уж свет вырубался, то во всём доме, а не в отдельных комнатах.
Мама гладит меня рукой по щеке:
– Милая, с тобой все в порядке? Что-нибудь случилось?
– Всё хорошо. Просто ты сказала, что слышала здесь какой-то шум. И ещё в альбоме я нашла вот этот знак.
Мама протягивает руку:
– Можно посмотреть?
Я киваю и передаю ей альбом, потом вижу, как Джон падает на четвереньки и заглядывает под кровать.
– Что ты делаешь, Джо?
– Ищу их, – шепчет он в ответ. Проползая вдоль кровати, он тащит за собой неразлучного Рено.
– Рено тоже слышал, как они копошатся здесь, наверху!
Я потираю покрытые мурашками руки, стараясь не думать ни о странном шуме, ни о том, что деревянная кукла Джона способна слышать так же, как живой человек. Единственное, что сейчас действительно имеет значение, – это загадочный прямоугольник в моём альбоме для рисования.
– Видишь? – нерешительно спрашиваю я.
Лицо мамы расплывается в тёплой улыбке.
– Вижу! Какие идеальные углы. И тени замечательные! Что ты собираешься поместить внутрь?
– Это не моих рук дело, – говорю я, наблюдая за её реакцией.
Мама склоняет голову набок. Она явно сбита с толку.
– Что ты хочешь этим сказать?
Я качаю головой и пытаюсь отыскать любые другие признаки присутствия посторонних в моей комнате. Пропавшие коробки, открытые ящики комода… всё что угодно. Зачем кому-то проникать в наш новый дом лишь для того, чтобы порисовать в моём альбоме? И как это мама никого не заметила? У меня мурашки ползут по телу от одной только мысли, что кто-то прячется в углах и коридорах этого дома…
Проведя пальцем по краю альбома, я пожимаю плечами:
– Не знаю, как это объяснить. Но это не я. И не думаю, что это нарисовал Джон.
Взяв под мышку Рено, мама поднимает брата. Чёрные глаза мерзкой деревянной куклы впиваются в меня, и я отворачиваюсь.
– Что ж, наверное, это произошло во время переезда. Может быть, в коробке, где лежал альбом, были разбросаны пастельные мелки? Коробку встряхнули, вот и…
Я с усмешкой смотрю на неё. Мама, конечно, рисует не так, как я. Она использует другую технику, но ведь она прежде всего художник. Она разбирается в пастельной живописи и понимает, что вероятность такого события, которое она только что описала, почти нулевая. Она отчаянно пытается найти объяснение… Наверняка.
