Эндрю и Нина подходят поближе. Именно этого я и хотела, именно это и было мне нужно. Я открываю шкатулку, а они здесь, рядом со мной. Поддерживают меня. Думаю, даже если бы в эту секунду Инес собственной персоной выскочила из шкатулки, мы бы и с этим справились.
На дне музыкальной шкатулки лежит тонкое металлическое кольцо и ещё один листок бумаги. Он свёрнут, и едва ли это рисунок. Я надеваю кольцо на палец и разворачиваю листок. Передо мной свидетельство о смерти. На имя Инес.
В голове у меня целый водоворот мыслей. Свидетельство о смерти Инес. Как такое возможно? Рука Эндрю дрожит, когда тянется к бумаге. Я прищуриваюсь, чтобы убедиться, что прочитала все слова правильно. Инес Бриггс? Что это? Как?
– Пока не уверен, но это не может быть простым совпадением. Это свидетельство о смерти маленькой девочки, которую звали Инес Бриггс и которая умерла 1 августа 1880 года. В тот самый день, когда погибла Инес Кларк. И тоже в Чикаго! Наверное, это одна и та же девочка, верно?
– Но фамилия… Бриггс. Как у Амоса Бриггса, – бормочу я.
Рот у Нины открылся так, что мне отчётливо видны все её превосходные ровные зубы.
– Дайте мне взглянуть… – просит она.
Несколько мгновений мы стоим в полном молчании, пока она рассматривает свидетельство. Бумага грубая и пожелтевшая, но надпись вполне чёткая, перепутать невозможно: «Инес Бриггс. Кладбище Грейсленд».
– Дифтерия. Здесь говорится, что она умерла от дифтерии. Не слишком много знаю об этом, но известно, что во времена Инес люди часто заражались этой болезнью. Опасное инфекционное заболевание… Кажется, поражает горло.
Нина смотрит на нас с Эндрю, а потом спрашивает:
– Если это свидетельство о смерти той же самой девочки, то разве здесь не должно быть записано, что причина смерти – удар молнии?
Эндрю стремительно склоняется над листком:
– Нет, если это неправда. Может, это всего лишь часть легенды. И люди знают далеко не всё об Инес Кларк. То есть об Инес Бриггс.
– Ты хочешь сказать, что она могла жить в моём доме? – спрашиваю я. И понимаю, какой задала зловещий вопрос. Совершенно очевидно, что у нас странный дом и в нём водятся привидения. Но я и представить не могла, что это потому, что человек, который умер, жил именно здесь. Может, эта девочка даже спала в моей комнате? Принимала пищу на нашей кухне? Мылась в нашей ванной?
У-ух! Ладно, не важно. Однако я холодею, когда мне в голову лезет ещё одна мысль. Куда более мрачная. А если призрак не просто жил в моём доме?.. А вдруг она здесь и умерла? При этой мысли мне становится дурно, и я тру лицо ладонями и говорю:
