Я шёл рядом, и мне хотелось сделать ему что-то приятное, как-то утешить его. Но что я мог сказать ему... И вдруг я увидел свои часы. Они были почти как золотые. С чёрным циферблатом и золотыми стрелками. Покрутишь головку - стрелки вертятся. Я поискал глазами Юрку и увидел, как он уже, наверное, всё позабыв, сидел на тележке, дёргал вожжами и понукал ослика деда Тараса. Я снял часы и протянул их Киндеру.
- Возьми, они так нравились Юрке.
Киндер кивнул и положил их в карман. У его дома мы расстались. Мы по очереди пожали ему руку. Мы знали, что больше его не увидим, - на следующий день рано утром их должны были отправить в детский дом под Бахчисарай.
Утро 8 ноября было пасмурным. С северной стороны порывами дул ветер, гнал серые волны на каменную стенку Приморского бульвара, пена подлетала высоко, падала на стены бывшей биостанции, где до войны был аквариум, У выхода из пустынной бухты сиротливо чернел маленький вахтенный буксирчик. Над Инкерманом собирались тучи. Казалось, что пойдёт дождь. Поэтому по время переменки мы с Котькой остались в классе доигрывать в морской бой.
Мы играли в морской бой и ни на кого не обращали внимания, хотя в углу боролись два брата-близнеца Кравченко по прозвищу Пчёлы. Их прозвали так потому, что они напоминали пчёл, вечно шумели и задевали друг друга. Сначала они боролись, но потом Игорь вылил Борису в рот чернила, и дальше их уже пришлось разнимать. Это сделал Вовка Жереб. Но тогда они вместе напали на Жереба, потому что им всегда было всё равно с кем драться: друг с другом или вместе против третьего. Пришлось бросить морской бой и разнимать их. Потом уже весь наш класс разнимал друг друга. Драка кончилась, потому что вдруг раздался грохот. Я решил, что обвалилась школьная стена. Все притихли и уставились на потолок. Грохот повторился снова и снова. Где-то стреляли из орудий. Мы бросились наверх. Под ногами затрещала штукатурка и зазвенели осколки стёкол.
На втором этаже я увидел Гешку и протиснулся к нему.
- Смотри, - взволнованно сказал он. - Возвращается…
В бухту медленно входила эскадра; трёхтрубный крейсер с высокими башнями заслонил от нас стены Константиновского равелина.
- «Красный Крым», - сказал Гешка.
Гешка узнавал корабли, которые мы не видели три года. Они шли в кильватер, пять великанов, четыре крейсера и линкор.
Эскадра салютовала. Линкор стрелял из главного калибра. Грохот стоял такой, что можно было отдохнуть. В ушах звенело.
