Фёдоров затянулся и, вздохнув, выпустил узкую и долгую струйку дыма.
- Мне повезло. Меня отбили партизаны. Я ещё партизанил.
- Реабилитировал, стало быть, себя, - сказал третий.
- А где ты сам был, когда мы сдавали Севастополь, - вдруг зло крикнул Фёдоров, - А?!
- Меня еще тогда не призвали, - растерянно сказал матрос, - меня только весной мобилизовали. Как раз в мае.
- Мобилизовали… - усмехнувшись, повторил Фёдоров и повернулся к Зурико. - А меня взяли на Фиоленте, помнишь, как это было. За спиной море. Отступать уже некуда.,.
Я лежал с закрытыми глазами и слушал. Было жаль, что ребята спят и не слышат всего этого. Бывает же такое - они спят, а он рассказывает. Бывает же такая невезуха.
Мне было так жаль, что они не слышали всей этой истории, что, когда Зурико, Прошкин и Фёдоров пошли встречать очередную машину, я растолкал Шурку, чтобы все рассказать ему.
- Слушай, Цубан, я такое тебе сейчас скажу - ахнешь, - прошептал я над его ухом. - Поднимайся.
- Они ушли? Отлично! - заорал Шурка и растолкал Жереба. - Живо! Живо! - кричал он. - Они ушли. Сматываемся!
Огромная круглая луна, как прожектор, освещала всю долину: и голый склон холма позади нас, и шоссе под нами, и верхушки тополей за речкой. Трава от росы была мокрой, от реки тоже несло сыростью - Котька громко отбивал зубарики и ругался, глядя на луну злыми глазами.
- Ссс-терва мало-к-кровная... Чтобб ты сдохла!
- Тише, - недовольно прошептал Шурка, - кажется, идёт.
Котька прикусил зубами рубашку. Мы прислушались. Под мостом гулко шумела река, кто-то неразборчиво говорил на шоссе, и где-то действительно подвывал мотор.
На шоссе показался «форд». В свете его фар я увидел Зурико. Сзади с автоматами стояли Фёдоров и Прошкин.
- Документы! - крикнул Зурико и вышел из полосы света.
- Айда, - прохрипел Шурка. Мы кинулись следом и, петляя, перебежали через дорогу. У реки Шурка остановился.
- Пойдём по воде, - шёпотом сказал он.
- Зачем? - Котька трясся от холода. - У них же нет собак.
- У пограничников зато есть. Жереб, подтверди.
- У пограничников есть собаки, - сказал Жереб и снял свои штаны.
- Я пойду так, - сказал Котька. - Мне уже все равно.
Мне тоже было все равно. От росы уже промокли и брюки, и тапочки. Я зачем-то закатал до колен брюки.
Вода оказалась теплее, чем я думал. Мы пошли против течения, и вода нам сначала была по колено.
Из головы не выходил рассказ Фёдорова.
- Ребята, - шёпотом сказал я. - А я знаю, отчего у него такие губы.
