С каждым шагом ход углублялся.
- Тут ложбина, - пояснил Дубровский. - Скаты играют роль звукоулавливателя. Я поставил лавиноскоп в самом глубоком месте.
Горышев не лежал, а сидел под трехметровым пластом снега. Он зашевелился сразу же, едва получил возможность двигаться. Рядом в раскопанном снегу торчала головка лавиноскопа, шестигранная, похожая на большую гайку.
- Кислород? - спросил Гордон.
- На красной черте.
Гордон и Кашкин подхватили Горышева под руки. Невысокого роста, смуглый, с выражением нетерпения на лице, он двигал руками и ногами, словно хотел согреться. Они побежали к станции. Дубровский еле поспевал с лопатами и снегометом на плече.
Вдруг Горышев остановился.
- Зубы, - сказал он.
- Что с зубами? - спросил Гордон.
- Ноют.
Дубровский поморщился.
- Опять начинается... Еще не отдышался, а уже...
- Смотрите! - воскликнул Кашкин.
С дальнего склона покатилась белая струйка.
Дубровский бросил в снег лопаты и "плуг" и побежал к лавиноскопу.
Придя на станцию, Гордон и Кашкин помогли Горышеву снять скафандр и усадили его за стол.
Вскоре появился Дубровский.
- Зафиксировал, - объявил он с порога. У Дубровского был довольный вид.
- Еды, - попросил Горышев. - Я так проголодался, пока возился под снегом.
- А я не двигался, - сказал Дубровский, расстегивая скафандр. - Даже спал.
- Выдержка, - удивился Кашкин.
- Экономия кислорода, - объяснил Дубровский.
Разогреть обед было делом минуты.
- Я вижу, спячка благотворно сказывается на аппетите, - заметил Горышев, глядя, как Дубровский отправляет в рот кусок за куском. - Теперь я понимаю, почему медведи весной голодные.
- При чем здесь медведи? - Дубровский пожал квадратными плечами. Медведь спит всю зиму. И существует за счет накопленных запасов жира.
- Да, я забыл вам представить своего напарника, - сказал трагическим тоном Горышев. - Должен предупредить: этот юноша не понимает юмора.
- Не люблю глупых шуток, - подтвердил Дубровский.
- Например, про зубы.
- С зубами я был не прав, - серьезно сказал Дубровский. - Охотно приношу извинения. Последний случай очень убедительный.
- Ну вот! - жалобно воскликнул Горышев. - А с зубами я как раз пошутил.
- У него не отличишь, - с огорчением произнес Дубровский, - когда он говорит серьезно, а когда паясничает.
- В первый раз зубы у меня действительно болели, - пояснил Горышев. Но это оттого, что я пил ледяную воду. Про лавину я сболтнул просто так. А она вдруг возьми и свались.
