— Сергей Михайлович, Вам же в магазин надо было, — спокойно сказала ему Лилия Андреевна и только после этого повернулась к скандалистке: — Гражданка Петрищева, Ваше право жаловаться в любые инстанции, вплоть до прокуратуры, если Вы считаете какие-то мои действия неправомерными.
Хотя тон участковой был холодно-официальным, на блондинку он подействовал словно ракетное топливо, которое плеснули в костер.
— Ах ты наглая какая. А то мы, простые люди, не в курсе, что у вас все схвачено, и жалуйся — не жалуйся, а все равно крайние мы будем.
— Гражданка Петрищева, не стоит обобщать себя с большинством жителей данного населенного пункта, — невозмутимо ответила участковая. — Если Ваш незаконный бизнес страдает от моей деятельности, то большинство семей этому как раз рады.
— Это кака-така деятельность? Докажи, — уже откровенно брала на горло деревенская фурия. — За руку не поймала, так что не бреши. А мужики чай сами не дети малые, право имеють тратить кровно заработанные на что хотят.
— То есть спускать их на вашу самогонку, вместо того чтобы нести своим женам и детям? — пренебрежительно уточнила Лилия Андреевна, по-прежнему не повышая голоса.
— А хучь бы и так, — Петрищева развернулась к зрителям. — У нас свободная страна или как? До каких пор терпеть будем, бабоньки, что эта… нашими мужиками помыкает.
— А ты не "мыкай", Машка, — раздался голос из толпы. — Мы так всем довольны, а у тебя-то и мужика своего нету, чтобы рот раскрывала.
При этой реплике словно по команде поднялся галдеж, и Сергею вдруг показалось, что его занесло в чертову птичью колонию, где все пытаются переорать соседа, высказывая свое мнение.
— С такими как Вы, Петрищева, боролась и бороться буду, и уж безразлично наблюдать за тем, как Вы набиваете свой карман, пока дети чьи-то копейками перебиваются, не собираюсь, — отрывисто произнесла Лилия Андреевна и развернулась, явно собираясь покинуть сие сборище, к огромному облегчению Сергея.
— Ах ты, зараза ментовская, — змеей зашипела ей в спину блондинка. — Допросишься, что пустят тебе добрые люди петуха красного.
Участковая дернулась так, будто эти слова тяжелым камнем саданули ей между лопаток, и споткнулась. Сергей перехватил опустошенный взгляд ее широко распахнутых глаз, шокированный, что видит в них самый настоящий страх и боль, хотя какое-то мгновение назад женщина была невозмутима. Сейчас же она побледнела до такой степени, что даже веснушки почти исчезли, и Сергей вдруг отчетливо понял, что она готова рухнуть в любую секунду.
