У дома Фишеров наступившую было тишину нарушило позвякивание дверного колокольчика. Из пекарни мгновенно появился сам хозяин, принеся с собой вкусный запах хлеба и ароматы кухни.
— О, Господь, Ты караешь меня за грехи. — Он с показным смирением устремил взгляд на потолок. — Беда одна не ходит. Что ж, придётся мне разместить у себя кое-кого из семейства Бетховен. Ну, как ваша новая квартира, Людвиг?
— Мы хотим, чтобы она сгорела.
Тут подошли госпожа Фишер и Цецилия. Девочка, узнав, что её любимцы временно поселятся у них, издала восторженный вопль и вместе с Карлом и Иоганном скрылась в доме.
— А наша квартира ещё свободна, мастер Фишер? — Людвиг взял из корзины посыпанный сахарной пудрой крендель и впился в него зубами.
— Вчера чуть было не сдал её, но люди мне не понравились.
— Тогда я хотел бы взять её в аренду. Я говорю по поручению родителей...
— Ну что, сдадим им? — Мастер Фишер с кислой миной посмотрел на жену.
— А что нам ещё остаётся? — с той же интонацией, глубоко вздохнув, ответила госпожа Фишер.
После переезда довольный Людвиг бросился на поиски отца.
Францисканергассе была уже перекрыта, и солдат дворцовой гвардии велел мальчику убираться прочь. Но тут удача улыбнулась Людвигу. Солдаты расступились, пропуская пожарных, пламя на какое-то время удалось сбить, а когда оно с новой силой вспыхнуло, Людвиг уже был по ту сторону развалин.
Картина поражала каким-то кошмарным великолепием. От замка остались только голые стены, из пустых оконных проёмов валил густой дым и сыпались искры. Портал, перед которым толпились пожарные, напоминал огромную тёмную пасть и одновременно казался входом в какую-то таинственную страшную пещеру.
Благородного вида человек, возвышаясь над окружающими, обращался к ним с проникновенной речью. Он стоял спиной к Людвигу, и голос его показался мальчику очень знакомым.
— Вам необходимо немедленно выступить. Готовы? А остальные зажгите факелы! Я пойду впереди. В маленьком дворе у дворцовой часовни передние направляют струю воды на её своды. Всё ясно?
Надворный советник поднял горящий факел и двинулся вперёд. Яркий свет дробился и переливался, отражаясь от портала. Внезапно звуки шагов заглушил грохот разваливающейся стены. Её верхняя часть как бы в нерешительности замерла, а потом с треском рухнула.
Через несколько минут из тёмного зева проёма выбежал Иоганн ван Бетховен с криком:
— Стена обрушилась на крышу павильона, и теперь они не могут выбраться! Нужно их откапывать.
