– Я не волшебник. Вернее, никогда им себя не считал, – поправился Кельвин. – Но я говорил о магии с Кадрасом и помню, что тот рассказывал. Нечасто, когда напивался и становился более разговорчивым. Когда он творил заклятия, то слышал иногда голоса. Порой едва различимые, звучащие на грани слышимости. Порой забивающие уши нестерпимым криком. Просящие о чем-то, негодующие, требующие. Он таскал с собой обереги, но видно, они его так и не уберегли.
Боб с сердитым видом поднялся на ноги.
– Паскуда был твой Кадрас и встретил поганую смерть! Простите, господа. Схожу отолью. Проклятое вино так и просится наружу. Чую, отец не ошибся. Все как он сказал – сдохну однажды под забором, лежа в собственной блевотине. Вино погубит, а не оно, так джин. Если прежде не получу пулю в живот, конечно.
Солдат чертыхнулся себе под нос и скрылся в темноте. У костра воцарилось неловкое молчание. Астрид и Делвин сидели совсем рядом, едва не касаясь друг друга плечами, переглядывались и думали явно не о волшебстве. «Не иначе, тоже хотят улизнуть, только совсем по другой нужде». Четверо солдат, расположившиеся чуть поодаль, болтали о своем, не проявляя никакого интереса к колдовству, и резались в карты. Лоттерс скучал и грустил, Луис тоже. Его пальцы лежали на грифе мандолы, поглаживая мореное дерево.
И только по виду Марты нельзя было ничего понять. На точеном лице девушки застыло безразличное, отрешенное выражение. Однако ее подбородок был слегка опущен, а уголки рта чуточку сжаты. «Расстраивается, что не владеет магией? Наверное. Но этот сомнительный дар в самом деле выпадает случайно, и ничего не поделаешь, если его нет. Зато можно стать прекрасным стрелком и наделать дырок во лбу даже самым ловким волшебникам. Тоже дар в своем роде».
Патрик собрался было сказать Марте что-то ободряющее, когда ночь вдруг прорезал душераздирающий крик. Солдаты побросали карты, вскочили, выхватывая лежащие рядом сабли и оглядываясь по сторонам. Делвин поднялся одним стремительным движением, и палаш сам собой оказался в его руке. Астрид схватилась за край плаща капитана Дирхейла. Марта потянулась за пистолетом, Луис бросил мандолу.
Кричали неподалеку, шагах в двадцати – вот только темень стояла такая, что ничего нельзя было различить. Патрик вдруг понял – резко, внезапно, – что звезды, до того по-летнему ясные, больше не горят. Они погасли, бесследно пропали с неба – все как одна. Луна, что поднялась полчаса назад над восточным склоном, также сгинула. За пределами круга света, отбрасываемого костром, воцарился мрак настолько плотный, что казалось, в него легко можно упереться лбом. Он ворочался, живой и жадный, будто зверь, который нацелился на добычу и готов к прыжку. Пламя костра взвилось и злобно зашипело. Искры огня полетели на одеяло. Лоттерс и Луис кинулись их затаптывать.
