Чем дальше я проходила в лабиринт пустынных дорожек, тем сильнее внутри поселялось чувство безотчетной тревоги. Эти статуи страшили меня, заставляя сердце биться часто и гулко.
Я не могла понять, в чем дело, пока не стала вглядываться в скульптуры внимательнее. С каждым шагом все сильнее хотелось убежать.
Маленькая девочка, растирающая слезы руками. Взрослый мужчина, сжимающий кулаки. Женщина с закрытыми глазами.
Их было слишком много. Невероятно много.
Я шла то по одной дорожке, то по другой, не осознавая, как далеко уже забралась. Взгляд сам останавливался на лицах скорбных статуй, пытаясь разглядеть в них ответ на вопрос, который я не задавала.
И в какой-то момент ноги сами вынесли меня к какой-то женщине. Я замерла около нее, чувствуя, как дыхание застревает в горле, а холодные мурашки бегут по спине.
Не знаю, почему я остановилась здесь. Почему в груди вдруг появилось ощущение, что сердце рвется пополам, а ребра кто-то крошит тупым кинжалом. И я вот-вот начну задыхаться, выплевывая куски лёгких.
Я не хотела приходить сюда. Но с самого начала словно именно сюда и шла.
Женщина передо мной не плакала. Слез не было, но ее веки опухли. И казалось, что она провела в бесконечном стенании много дней. И вот сейчас уже не осталось сил. Она смотрела вперед пустым голубоватым взглядом. А мне чудилось, что передо мной до боли знакомые серебристо-серые радужки, которых я не видела так много лет. Которые теперь лишь изредка приходили ко мне во снах.
Я приподняла дрожащую руку, боясь прикоснуться. Не веря, что это может быть правдой.
Что-то щекотало щеки. Статуя женщины расплывалась, словно подвергнутая пеленой дождя.
— Так вот ты где, фейка, — раздался голос за спиной.
Я резко развернулась, пытаясь склеить треснувшее по швам сердце.
— Замучилась тебя искать.
Вытерла рукой влагу с глаз. С губ сорвался лишь один вопрос:
— Ты?
Передо мной стояла любовница Дайрена. Та самая фуриянка, которая, вполне вероятно, открыла дверцу в вольер с Джайрой.
— А кого ты ожидала увидеть, фейка? — усмехнулась девушка, уперев руки в бока.
Она стояла одна посреди дороги. Лёгкое платье из невесомого шелка едва колыхалось от ветра, обнажая высокий разрез на бедре. В глазах сверкал триумф.
— Почему ты называешь меня фейкой? — глухо спросила я, лихорадочно раздумывая над тем, что делать.
Пока она одна, мне ничего не угрожает. По крайней мере в данный момент. Но если она расскажет кому-то о своих "догадках", мне конец.
