— Ты знаешь, что означает мое признание, цветочек?.. — голос опустился до бархатно-низкого. Он проникал в меня, отдаваясь легкой вибрацией в груди.
Я затаила дыхание.
Дайрен медленно наклонился. Коснулся моего рта, по-хозяйски провел языком по верхней губе, прикусив зубами нижнюю. А потом проник внутрь жадным, властным поцелуем, который словно очерчивал границы его собственности.
Я тихо вздохнула, подавив стон.
— То, что я рассказал тебе, останется за твоим прекрасным закрытым ротиком. Мое признание означает, — с каким-то затаенным рычанием ответил он, — что с этого моменты ты — моя.
— А как же царица Элеандора? Разве я не принадлежу ей? Как трофей, как…
— Моя! — оборвал он. — Никто из фуриянцев никогда не узнает о тебе. Никто из фурий. Никто из людей. Ты была и останешься просто моей каури.
Голубые глаза опасно сверкнули. Морозным льдом, который мог поранить острыми гранями, обжечь своей жесткостью.
— Значит, я свободна в своих передвижениях? — выдохнула вопрос, который запульсировал в висках.
— Свободна, — неторопливо проговорил он. — Но запомни хорошенько, Ари, мой маленький фейский цветочек, — продолжал то ли мурлыкая, то ли сдерживая рокот, доносящийся из груди. — Если ты попробуешь исчезнуть из моей жизни, я найду и убью тебя сам.
Воздух в помещении резко сгустился. И как будто даже немного похолодел.
Вот только мне было все также жарко. И если Дайрен пытался меня напугать, то у него ничего не вышло. Я не слышала его слов. Я видела то, что скрывается за ними.
Сколько бы он ни бросал мне эти жестокие фразы, имели значение только дела. Человек может невероятно долго рассказывать о любви, а потом предать в самый важный момент. Человек может говорить, что ненавидит. Но когда придет время, он спасет из лап мантикоры. Обманув всех вокруг, будет смеяться с тобой за ширмой для секса на празднике бога-скорпиона. И не отдаст тебя врагу.
Никому не отдаст.
Таким был и Дайрен. Я видела это в его глазах. Светло-голубых, как утреннее небо. В глазах, каких не бывает у рыцарей мрака. Он не впускал меня в свое сердце, но и не давал мне отойти слишком далеко. Вырваться из его рук.
А и не собиралась вырываться больше.
— Но ведь я не твоя каури, Дайрен. И вообще не каури. Кто же я тогда? — скрывая улыбку, спросила. — Твоя гостья? Подруга? Служанка в этом доме? Может быть, сексуальная рабыня?
Губы рыцаря мрака изогнулись в хищной улыбке.
— Служанка, рабыня, моя собственность, — задумчиво перечислял он, похотливо облизывая нижнюю губу. И я не могла отвести взгляда от этого жеста. — Выбери слово, которое тебе больше нравится, цветочек. Мне подойдет любое.
