Сегодня утром я поняла все правильно: во время занятия любовью печать Дайрена и вправду слабеет. Даже некоторое время после секса эмоции мужчины все еще сохраняются на высоком уровне. Он становится ласковым, нежным.
Я даже почти ощущала то эфемерное, волшебное, чего внутри него быть не могло.
Чувство, о котором не стоило и думать.
Встряхнула головой. Не нужно зацикливаться на том, чего никогда не будет. Гораздо важнее понять другое: чего я пыталась добиться, вернувшись к нему вчера? Зачем мне эта острая необходимость — пытаться пробудить эмоции первого рыцаря мрака?
Ведь все равно между нами ничего не может быть. Я останусь феей, а он — верным слугой царицы-фурии. Убийцы моего народа.
Но я упорно старалась об этом не вспоминать. Словно, если мысль старательно отгонять, то она перестанет быть реальной. Потеряет свою силу.
Поэтому сегодня я планировала продолжить начатое. Когда Дайрен возбужден, он становится другим человеком. А значит, я могу узнать у него правду. То, что он думает на самом деле. То, что скрывает от меня.
При мысли о том, что мне вновь придется сделать, краска прилипла к щекам. А затем предательски запульсировало между ног. Кольнуло раз, другой, отдаваясь волной жара там, внизу, где я сегодня специально не надела трусиков.
Поразительно. Но, кажется, теперь мне хватало одного воспоминания о Дайрене, чтобы почувствовать возбуждение. Да, ему бы это определенно понравилось.
Но я не успела усмехнуться этой мысли. В самый последний момент, когда оставалось только выйти из комнаты и на цыпочках прошмыгнуть в комнату первого рыцаря, взгляд упал на стол с едой.
И в следующий миг я застыла, как каменная статуя. На серебряном подносе с чернением лежало аккуратное письмо в черном конверте. Сверху красовалась алая печать из сургуча.
Рука дрогнула, едва я потянулась, чтобы прочесть послание. Сердце забилось отчаянно быстро. Где-то в глубине души я уже знала, что ничего хорошего внутри мрачного конверта быть не может.
И оказалась права. На черном листе бумаге белыми буквами значились слова:
"Третьего числа месяца Седой луны в полдень приходи в сады Медуз. Одна. И я расскажу тебе, как спасти Кэльфиана. Если придёшь не одна, я уйду, и ты меня не увидишь. Если не придёшь, знай: совсем скоро последний фей умрет".
Подписано было одним словом "друг".
Перед глазами заплясали разноцветные круги. Голова закружилась.
Может ли это быть правдой? Или письмо — ловушка?
Однажды меня уже пытались убить. Кто-то вполне мог попытаться ещё раз.
