Но оставалось строить только предположения, так как сам секретарь, как и его шеф, не считал нужным показываться.
Зоя пыталась составить себе представление о хозяине дачи по тем предметам, которые ее окружали. Но, кроме знакомых уже ей вещей, изобличавших пристрастие их владельца к деловому комфорту, в комнате не было ничего замечательного, если не считать цветных фотографий, развешанных в большом количестве на стенах.
Сюжеты снимков были самые разнообразные: пейзажи, портреты, бытовые сценки. все сделано очень тщательно и с большим мастерством. Немало труда, надо думать, было вложено в эти снимки, которыми хозяин дачи, судя по всему, не на шутку увлекался.
"Как у него хватает времени!" - невольно подумала Зоя.
Одна из фотографий изображала коренастого человека с твердым взглядом и выражением упорства на широкоскулом лице.
Сам Бобров? Возможно. Лицо волевое, и есть что-то необыкновенно симпатичное в его несколько грубых, но одухотворенных мыслью чертах. А сколько у него чувства красоты, понимания природы, сколько вкуса в выборе пейзажей! Да, это подлинный художник. Или, может быть, фотоэтюды сделаны приятелем инженера, вот этим высоким человеком с вдохновенным лицом, что снят во весь рост около клумбы с необыкновенно пышными георгинами. Георгины вообще служили темой многих снимков. Может быть, Бобров разводит георгины, а его приятель их фотографирует.
Зоя в конце концов отказалась от всяких догадок.
"Это переходит все границы приличия", - подумала она с досадой.
В самом деле положение было до вольно странное: сидеть в пустой комнате в незнакомой даче бог знает сколько времени, не зная даже, не забыли ли про тебя!
4. ЧУДЕСА ПРОДОЛЖАЮТСЯ
Прошла еще минута, и шкаф своим деловым тоном знающего дело секретаря произнес:
- Андрей Николаевич! Вам нужно в одиннадцать тридцать позвонить в Академию наук.
Это было уже совсем странно: Андреем Николаевичем звали Боброва. Значит, инженер приехал на дачу? Секретарь, во всяком случае, считает, что он находится у себя в кабинете.
Но никто не подходил к даче, не стукнула ни одна дверь, садик, хорошо видный в окно с того места, где сидела Зоя, был безлюден, калитка и ворота наглухо заперты.
Она невольно оглянулась. Солнечные лучи падали на письменный стол. Ничто не шевелилось: ни одна бумажка на столе, ни одна ворсинка ковра, покрывавшего три четверти пола, ни одна складка портьеры, - не происходило ничего такого, что показывается в кинофильмах, когда изображают человека-невидимку.
