Женщина, помогавшая ухаживать за отцом, пришла в полдень. Бекки предложила Джинни где-нибудь пообедать. Джинни радостно согласилась. Они сели в ресторанчике в нескольких милях от дома и от души поболтали, потом вернулись и устроились у бассейна. Алан остался обедать в теннисном клубе. Дети вернулись только под вечер и пребывали в восторге от аттракционов. Блу признался, что его два раза чуть не стошнило, – лучшее доказательство, что горки там что надо. Теперь все, включая подружку Чарли, прыгнули в бассейн.
Алан зажарил вечером барбекю, как делал почти всегда по воскресеньям, а Бекки опять позволила себе вина. Перед ужином Джинни ненадолго поднялась к отцу, который не просыпался с самого утра. Бекки решила не будить его к ужину, сказав, что отец будет сам не свой. Он медленно угасал, и с этим ничего нельзя было поделать. Лекарства на него уже не действовали. Джинни было грустно видеть его таким. Блу его жалел. Он видел, как Джинни тоскует по прежней жизни.
Они засиделись на заднем дворе до полуночи. Потом все разошлись спать. Лежа в темноте, Джинни прокручивала в голове этот день, мысленно перебирала родных. Как ни тепло ей было с ними, она чувствовала себя чужой. Ее жизненный опыт теперь слишком отличался от их, а главное, у всего, что они говорили, был подтекст – недовольство. Она все время чувствовала его, хотя они старались не говорить неприятных слов. Ей было одиноко, посещало даже чувство, что она отверженная.
В два часа ночи она, наконец, уснула. Встав ни свет ни заря, она сварила себе кофе. Только она уселась с горячей чашкой, как позвонил Кевин Каллаган. Он думал, что Джинни в Нью-Йорке, там было уже 11.30, испугался, узнав, что она в Лос-Анджелесе, и попросил прощения за ранний звонок.
– Что ты здесь делаешь? – спросил Кевин.
– Прилетела на выходные, навещаю отца. У него болезнь Альцгеймера, а я не видела его уже… – Она поперхнулась, и он понял, что настаивать не надо.
– Прости, Джинни. Я видел его всего раз, давным-давно. Он мне понравился. Кстати, он был очень хорош собой.
– Да, был, – согласилась она, и Кевин поспешил перейти к делу.
– У меня для тебя кое-что есть. Я позвонил своему приятелю в управлении полиции. То есть приятельнице, лейтенанту в отделе преступлений на сексуальной почве. Такие дела – вилки с двумя зубцами. Сперва идешь к копам, и они занимаются расследованием, а потом приходится иметь дело с епископством, с церковью. Но если полицейское расследование окажется ненапрасным, если они решат, что твой Блу не врет, то церковью они займутся сами. Очень часто на такого священника набирается несколько заявлений, поэтому у них уже могут быть улики против попа, пристававшего к Блу. У большинства таких попов бывает по многу жертв, одной не обходится. Детишки у них под рукой, психам есть где развернуться. Первым делом ты обращаешься в отдел борьбы с насилием над детьми, там запустят расследование. Это часть структуры окружного прокурора Манхэттена, там как раз расследуют жалобы на священников. Тебе и Блу придется пойти туда, без этого ничего не начнется. Пока что тебе не надо иметь дело со злющим священником в епископстве, это за тебя сделают копы. Церковь активно борется с такими извращениями, и епископство может захотеть сотрудничать. Попробовать стоит, я на твоем месте немедленно заявил бы на него. После того, что он творил с твоим парнем, а может, и с другими, он не должен остаться безнаказанным. Я пришлю тебе телефон отдела.
