Дэниел Таммет в четыре года перенес тяжелейший приступ эпилепсии, после чего стал обладателем уникальной памяти. Однако память Таммета имеет свои особенности. В течение часа после встречи с человеком он помнит мельчайшие детали, такие как количество пуговиц на рубашке или форму ушей.
Но, встретив этого человека на улице на следующий день, Таммет может его уже не узнать.
Орландо Серрелл получил в школе на уроке физкультуры сильнейший удар мячом по голове. Именно с этого злополучного дня он начал помнить абсолютно все. Одноклассники завидовали феноменальной памяти Орландо. И напрасно. Со своим узконаправленным типом мышления Орландо Серреллу было трудно проходить даже обычные школьные тесты.
Ким Пик послужил прообразом героя фильма «Человек дождя». Аномалии развития головного мозга были у Пика врожденными. Он обладал уникальными интеллектуальными способностями. Но при этом так и не сумел научиться застегивать пуговицы на рубашке.
Стивен Уилтшир, владеющий феноменальной фотографической памятью, до девяти лет был не способен говорить. И до сих пор в основном общается с внешним миром с помощью рисунков.
По статистике ООН, в мире сегодня насчитывается 67 миллионов человек с аутичными расстройствами разной степени тяжести, и только 50 из них – обладают уникальными, сверхчеловеческими способностями, за которые им приходится платить значительными ограничениями своих возможностей в других областях.
Пятьдесят человек – капля в море. Но тем не менее это прецедент. Если мозг может работать в режиме сверхспособностей, пусть даже в результате травм или повреждений, значит, он в принципе на это способен и такие способности теоретически возможно развить?
Да, безусловно, вполне возможно. Где граница того, чему можно обучить мозг, – неизвестно. Однако известно и доказано на практике, что эта граница пролегает далеко за пределами наших обычных представлений о возможностях уникального инструмента, размещенного у нас на плечах.
В 1890 году два американских психолога, Уильям Джеймс и Борис Сайдис, разработали теорию ускоренного развития ребенка. И когда у Бориса Сайдиса родился сын Уильям, они проверили свою теорию на практике.
Обучение мальчика шло на девяти языках: родном английском, французском, немецком, русском, иврите, турецком, армянском, греческом и латыни. К полутора годам Уильям свободно читал на английском. К пяти в совершенстве владел всеми девятью языками, на которых шло его обучение. К восьми написал 4 книги.
