Ночью посетители случались редко. Обычно здесь дежурили только Мунира да еще пара офицеров из Гвардии Клинка, чье присутствие служило скорее декоративной, чем практической цели. Они стояли при входе, будто живые статуи, предоставляя дневным туристам больше разнообразия по части фона для селфи.
Мунира считала, что ей повезло, если в ее ночную смену в библиотеке появлялись хотя бы один или два посетителя; да и то они, как правило, знали, что им нужно, и никогда не подходили к стойке информации. Это позволяло Мунире либо что-то учить, либо читать журналы серпов, которые она находила на удивление захватывающими. Заглядывать в души людей, которым дана власть забирать чужие жизни, узнавать, что они чувствовали, отправляясь на прополку, — это затягивало, как наркотик, и Мунира к нему пристрастилась. Каждый год к собранию добавлялись тысячи томов, так что ей не грозило остаться без материала для чтения. Правда, не все дневники были одинаково интересны.
Она узнала многое: о сомнениях, обуревавших Коперника, Верховного Клинка Мира, перед тем, как он выполол себя; о глубочайшем раскаянии серпа Кюри в необдуманных поступках своей юности; и, конечно, о беспардонных враках серпа Шермана. Эти рукописные страницы хранили в себе так много увлекательного!
Как-то в начале декабря во время очередного дежурства Мунира глубоко погрузилась в эротические похождения серпа Рэнд. Покойница уделила немало места описанию своих многочисленных завоеваний на амурном фронте. Переворачивая очередную страницу, Мунира оторвала взгляд от книги и увидела, что к ней, бесшумно ступая по мраморному полу вестибюля, приближается человек. Он был одет во что-то неопределенно-серое, но по тому, как он держался, Мунира поняла: перед ней серп. Серпы ходили иначе, чем обычные люди. Они двигались с решительной властностью, как будто сам воздух обязан был расступаться перед ними. Но если это серп, почему он не в мантии?
— Добрый вечер, — поздоровался незнакомец. Глубокий голос, мериканский акцент. У серпа были седые волосы и аккуратно подстриженная бородка, тоже начинающая седеть, но глаза казались молодыми. Взгляд острый.
— Вообще-то сейчас утро, а не вечер, — сказала Мунира. — Если точнее, то два часа пятнадцать минут.
Знакомое лицо, вот только непонятно, откуда она его знает. И тут в ее мозгу сверкнуло: безукоризненно белая мантия… нет, не белая, цвета слоновой кости. Мунира не знала всех серпов наперечет, тем более мериканских, но некоторые, снискавшие себе международную известность, были ей знакомы. Ничего, в конце концов она вспомнит, кто это.
