— Беда… что еще за беда? — дрожащим от напряжения голосом спросила она.
Легкая Стопа выдержал ее долгий взгляд. И даже улыбнулся.
— Беды нет. Скорее… небольшая неприятность. Временная неприятность. Словом… эта переэкзаменовка… дело безнадежное.
— Боже мой! Нет, нет, нет… этого не может быть!
— Поверьте, это не трагедия, — пытался успокоить ее мужчина. — Просто из жизни Петера выпал год. Да и не удивительно… Будем считать, что он был болен, переутомился, пережил слишком сильное потрясение…
— Уж позвольте мне в этом самой разобраться, — резко оборвала его Мать и закрыла лицо руками. — Позвольте.
— Мама… — начал было Подросток, но, почувствовав, как пальцы взрослого сжали его руку, умолк.
— Поймите же, Петеру нужно отдохнуть, прийти в себя. Дайте ему год, год отсрочки, Эдит, всего лишь год.
Мать сидела-не шевелясь.
— И что же он будет делать?
— Как что, — улыбнулся мужчина, — гулять, читать, развлекаться… да что угодно.
Мать коротко рассмеялась.
— Ему уже пятнадцать! И если теперь не пересдаст экзамен, то вернется в школу в шестнадцать. Заново в первый класс гимназии. Так вы это себе представляете?
— Все верно, — спокойно ответил Легкая Стопа.
— А ты? — повернулась она к Подростку. — Ты тоже так думаешь?
Он чувствовал, что обстановка накалилась до предела.
— Не знаю. Вообще-то… — начал Подросток. Мужская рука снова сжала его запястье. — Вообще-то, мне кажется, дядя Дюрка хочет как лучше, — сбивчиво забормотал он, даже не заметив, что впервые назвал мужчину по имени.
— Пропадет. Свяжется с хулиганами. — Мать нервно сцепила пальцы. — Он и сам-то не знает, чего ему надо.
— Всего год, — терпеливо и мягко настаивал мужчина. — Не нужно решать сгоряча… время терпит, обдумайте все спокойно.
— Время?! — Мать скрестила на груди руки, жесткие, исхудалые. — Время! — горько повторила она. — Не вы ли тормошили меня… заставляли работать… даже на сверхурочные уговаривали, если мне память не изменяет! И правильно делали. Правильно. — Она вызывающе повернулась к сыну: — Вот я и справилась со своим горем, разве не так?
Подросток испуганно закивал.
— А ведь горе мое ничуть не меньше, — еще резче сказала она. — Или я не права?
Легкая Стопа посмотрел на нее долгим взглядом.
— Я прошу вас лишь об одном: обдумайте все не спеша.
Мать взяла чайник и наполнила чашки. Пар медленно, спиральными струйками поднимаясь над столом, растворялся в вязком от напряжения воздухе.
— Остынет, — сухо обронила Мать. — Чай нужно пить горячим — или вообще не пить. — И, поймав настойчивый, ждущий взгляд мужчины, добавила уже мягче: — Я понимаю, вы нам помочь хотите. Хорошо, хорошо, я подумаю.
