Шеф расцепляет спрятанные за спину руки и правой, не меняя при этом позы, сгребает со стола тетради. Глаза его смотрят чисто и невозмутимо.
— Так-то вот. О выполнении задания, таким образом, я, как вы и сами, наверное, понимаете… доложить не могу. Ни в училище[1], ни тем более нашему уважаемому и горячо любимому начальнику, всемогущему властелину авторемонтной мастерской, с которым меня, как это общеизвестно, связывают тесные дружеские узы. Но это, то есть мои личные с ним отношения, дела, как вы понимаете, не меняет.
Ученики, не смея пошевелиться, все так же внимают словам Шефа. Тот наконец принимает решение и, взвешивая каждую тетрадь на кончиках растопыренных пальцев, раздает их владельцам.
— Ну, ну, ну. Тэк, тэк-с, — довольно приговаривает Шеф и вдруг окидывает всех четверых сверкающим взглядом: — Возражения?
Те молчат. Напряженно, выжидающе.
— Что ж, прекрасно. Последнее задание — вы меня понимаете? — прошу повторить в тех же размерах и проекциях к послезавтрашнему дню. Это помимо того, что было задано сегодня. Почему только к послезавтрашнему? Потому что завтра глубокоуважаемые молодые люди идут в училище, а не в мастерскую. Ну, вот и все.
У тех отлегает от сердца. Значит, только последний чертеж. Всего один. То есть… с сегодняшним — два. Но и это не много. Прижимая тетради к бедру, они все еще стоят навытяжку.
Шеф, теперь уже не спеша и придирчиво, с довольным видом, оглядывает их с головы до ног, каждого в отдельности.
Все четверо смотрят на него не мигая.
— Отлично, — говорит Шеф. — Отлично. — И, выдержав короткую паузу, с глубоким вздохом командует, насмешливо выпячивая губы: — Разой-дись!
Подростки заученно поворачиваются на девяносто градусов и рысцой выбегают в цех, окунаясь в привычные запахи. Шум голосов и звон инструментов на минуту стихают, на лица учеников устремляются изучающие и как будто смущенные взгляды, но вот уже все идет обычным чередом — только чуточку тише в цехе.
Мастер по-прежнему занят спортивным автомобилем. Стоя на одном колене, он склонился над колесом и не поднимает головы, хотя по его напряженной позе заметно, что он прислушивается.
Подросток опускается рядом на корточки и рассеянно водит пальцем по выступам протектора.
— Долго он вас мурыжил, — говорит Мастер.
Подросток молча пожимает плечами.
— Полтора часа вас сегодня не было, минута в минуту.
— Может быть. Я на часы не глядел, — отвечает Подросток.
Рука Мастера застывает на весу.
— И как? — спрашивает он.
